«…слежу за ними, говорю с ними, знаю, в чем состоит их план, и ничего не предпринимаю. Впрочем, не совсем так, одну вещь я делаю: стараюсь ни в коем случае не узнать, когда конкретно они планируют привести всё в исполнение. Мне хорошо известно, что они опасны и жертв будет много, но я не собираюсь их останавливать. Теперь я как вирусолог, вступивший в заговор с чумой… Главное, вообще ничего не записывать об этом деле и держать всё в голове».
2.11.2015. Записи Камилль Руше
Женщина рыдает на кладбище: «Ты бросил меня, сволочь. Никогда не прощу, что ты умер раньше меня».
Старик с пустым взглядом и собака, которая тянет его к двери дома.
Мужчина в костюме, очень элегантен, несколько минут слушает, как ему что-то говорят по телефону, потом внезапно выходит из себя и шипит: «Дура, заткнись, ненавижу тебя!»
«…Вечное владение участком на кладбище – это так обнадеживающе и одновременно так грустно. Здесь никто ее не потревожит и ей всегда будет спокойно. А я? Буду ли я с ней? И когда? Как ее не хватает. Сколько времени прошло, и, несмотря на все мои усилия во всех возможных направлениях, эта пустота ничем не заполняется. Траур бесконечен, и одиночество всегда со мной».
4.11.2015. Записи Камилль Руше
Папа становится всё более и более сентиментальным. Прошло десять лет после развода и шесть лет, как мама умерла, и вот теперь он начинает чувствовать себя виноватым. «Она заболела, когда я ее бросил. Она так страдала». Бедняга, никакие мои аргументы его не утешают.
Получила еще три отказа печатать последнюю книгу. Обычно в это время появляется очередной клиент. Хорошо еще, что статьи покупают, хотя, конечно, их никогда не опубликуют с моей подписью.
«…И конечно, если бы она не умерла, всего этого никогда бы не случилось. Именно ее смерть заставила меня задуматься о происходящем. Она болела и следовала всем рекомендациям своего врача. И говорила, что не нужно волноваться и она делает всё, чтобы выздороветь. А когда стало понятно, насколько всё серьезно, было уже слишком поздно. Почему она умерла? Потому что ее лечил коновал. Получив свой блестящий аттестат, теперь не стоящий и бумаги, на которой напечатан, он завалил экзамены первого курса два года подряд и отправился в Румынию, где за разумные деньги приобрел диплом врача, не научившись вообще ничему. Вернулся во Францию и легко получил место в государственной больнице – всем известно, как нам не хватает врачей. И никто, никто не удосужился проверить, может ли он на самом деле быть онкологом. И тогда он начал убивать своих пациентов. И ее, ее он тоже убил… И не только он, у нас полно таких. А кто предупреждает людей быть осторожными, если они попадают на врача младше тридцати пяти? Кто будет принимать законы о подтверждении иностранных дипломов? Кто научит нас не доверять им, пока не убедишься в их профессиональной подготовке? Кто запретит им лечить? Кто потребует привлечь их к ответственности за все страдания, причиненные их некомпетентностью? Кто может что-нибудь исправить? Никто, я не вижу никого из публичных фигур, кто на такое способен…»
