Мне было минус 5 месяцев.
Моя молодая 19-летняя будущая мама, еще совсем не знавшая жизни, сидела на кухне и тихонько плакала. Она была совсем одна (не считая меня, а меня по понятным причинам еще не считали).
Папа уехал в очередную командировку. А мама так привыкла к его заботе о ней, что эти командировки становились для нее пыткой.
Но папа, этот фантастический искатель приключений, джентльмен удачи, как какой-нибудь флибустьер, уезжал лишь для того, чтобы набить сундуки добычей и порадовать свою, еще совсем несмышлёную, но бесконечно любимую жену!
А она не радовалась.
И не было ни телефонов, ни смс, ни, прости Господи, тиктока.
Только черно-белый ламповый телевизор, окно на кухне и бесконечно низко летящие по сибирскому небу облака…
И для меня в эти моменты всё было серо-голубым…
Радость охватывала ее лишь тогда, когда в их маленькой однокомнатной квартирке появлялся запах табака. И я радовался вместе с мамой.
Это был запах папиного табака (не самый экологичный способ идентификации родного человека, но достаточно въедливый и запоминающийся).
Тогда всё вокруг становилось розовым.
А мама становилась птичкой, щебечущей и смеющейся.
Лёгкой, воздушной, как зефир.
Я любил зефир. Хотя совершенно не знал его вкуса.
Когда мы оставались с мамой вдвоём она часто разговаривала со мной. И я всегда с охотой поддерживал нашу беседу.
