Шарм серебряного века. Филологиня

© Любовь Сушко, 2021

ISBN 978-5-0055-8639-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Серебряный век – драгоценная чаша вина.

И смех поэтессы, и Невский, лишившийся сна.

В плену маскарада какие-то тени резвятся,

Все будут навзрыд и грустить и задорно смеяться.

Но свет опустел – там объявлена нынче война,

Война мировая, как странно металась она,

Прекрасная дама, в пылу, в пустоте и дали,

Чего ей хотелось, о пусть уж луна догорит.

И в форме военной стоят адмирал и поэт.

Уходят в забвенье, прощенья их времени нет.

И бедные Музы той музыки слышат набат.

И ужас союза любую убьет, говорят.

Но только сначала они еще будут играть.

Серебряный век, как свеча, он готов полыхать.

И в зареве алом иные миры проступают.

И ужас войны, и стихи на костре полыхают.

И варвары снова вернулись на их вечеринки,

Истерзано слово, страшны в пустоте поединки…

Забытых поэтов, как мертвых они вспоминают.

И снова сюжеты в тумане ночном догорают.

И тайны усадьбы сгоревшие в пропасть уносят.

Но что там, скажите? Там просто надвинулось осень.

Семнадцатый год, рубежи – в них реальность тонула,

Прекрасная Дама ушла, но еще оглянулась.

Смотрел император на гибнувший мир безучастно.

Расстрел за расстрелом, душа и темна и безгласна.

И света конец в серебре и печали внезапной,

Терновый венец, он любому достанется завтра.

А нынче расстрелы, и Невский пустой серебрится,

Но что это, милый, кошмар о России мне снится…

И смех поэтессы, и Невский, лишившийся сна.

Серебряный век – драгоценная чаша вина.

Она исчезает, во мраке она растворится,

А он не окликнет. Останутся только стихи.

Лишь маски мелькают в метели, теряются лица.

За ним, как метель, незнакомка напрасно летит.

Смеется старик, в эту бездну его увлекая,

Молчит пианист, и хрипит обреченно рояль,

И только цыганка, из вьюги немой возникая,

Танцует, над бездною, сбросив одежды, он шаль

Протянет ей снова, укутает он, обнимая,

О, жрица немая, с тобой откровенен поэт.

Тебе он поверит, актрисы притворно рыдают,

И громко смеются враги, и прощения нет.

Игрушка судьбы, чародей запоздалой метели,

Куда он несется, и с кем проведет эту ночь?

В пылу маскарада, куда его тройки летели,

И черная роза покорно лежала у ног.

Страшна его власть, а стихи его странно прекрасны,