Снова встали. В который раз измученные и грязные дед с внучкой вылезли из саней в грязь и стали их толкать. Лошади храпели и рвались, кряхтел дед, изо всех своих скудных сил упиралась внучка. Но, сани встали намертво, утонув полозьями в грязи.
– Ну всё, – изрёк дед, размазывая рукавицей грязь по бороде, – Надо идти за трактором.
– Говорила ведь, на колёса ставить нужно, так упёрся же! Тра-а-а-ди-и-и-ции, вишь ли – вычитывала старика внучка.
Дед вздохнул.
– Ладно, жди, я быстро, – сказал внучке и бодро шагая, исчез в темноте.
Внучка поёжилась, залезла в сани, запахнула поплотнее свою испачканную шубку. Над чёрным полем висел узкий серпик Месяца, ночное небо сверкало и переливалось звёздной россыпью. Далеко на взгорке чёрной бахромой едва угадывался то ли лес, то ли посадка. Муторно выли… да нет, какие волки, откуда им тут взяться, собака какая-то в деревне.
Внучку разбудило тарахтение, да она и не спала, так, задремала только. Подъехал трактор, из него вылез дед, а вслед за ним, выскочил и тракторист, здоровый жизнерадостный мужик лет 35-ти примерно.
– Вот это да! – приплясывал он вокруг саней. – Дед, я думал ты прикалываешься! Точно, сани, вот это да! Ой, здрасти, – увидел наконец девушку, сидящую в санях.
– Здравствуйте, – ответила та.
Достали из трактора и привязали к саням длинный буксировочный трос, вытянули «экипаж» из грязи, даже лошадей не выпрягая, так, потихоньку.
Дед замахал руками, закричал трактористу – всё, мол. Тот остановил трактор, вылез. Посмотрел на сани, обернулся на раскисшую дорогу, петляющую среди поля, махнул рукой, изрёк:
