Редактор, корректор Ольга Рыбина
Рисунки Тамара Худякова
Дизайнер обложки Ольга Королева
© Тамара Худякова, 2021
© Ольга Королева, дизайн обложки, 2021
ISBN 978-5-0055-6721-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Как я очутилась на Шарташе
Меня привела на Шарташ мама осенним вечером 1961 года. До этого с папой, мамой и бабушкой я жила в городе Свердловске, на улице Маяковского в новом доме, квартиру в котором получила моя бабушка Прасковья Харитоновна. Она после войны, на которой пропал без вести её муж, её любимый Паша, с тремя детьми завербовалась из-под Воронежа в наш город и тяжело работала на строительстве улицы Свердлова. Без образования, читала по буквам, кем ей работать? Разнорабочей. Таскала тележки с раствором на этажи по сходням, кирпичи. До этого в родной деревне, в колхозе работала за «палочки». День отработала – палочка в ведомость. Но их только ставили на бумаге, денег не давали. Колхозники были бесправны, уехать не могли, все невзгоды терпели по месту жительства. Паспортов у них тогда не было на руках. Паспорт выдали, только когда решила уехать, завербовавшись на стройку. Везде она работала тяжело, и в колхозе, и в Свердловске. Надорвалась. Утешением ей и стала эта квартира в только что построенном доме, и мы были в ней первыми жильцами.
Мне повезло с родителями, в семье меня окружала любовь, только любовь, любовь узнаваемая, понятная, без утайки и принуждения. Без улыбки папа никогда не смотрел на маму, откровенно лучился счастьем. Но мама, казалось, любила его больше. Как же она говорила «Ваня!» В то время отец, демобилизовавшийся с Тихоокеанского флота морячок, почти Аполлон, в бескозырке, брюках-клёш, работал шофёром на маршрутном автобусе №66, который ездил от станции «Восточная» до Берёзовского, вечером учился в радиотехникуме, а мама работала токарем в его же автоколонне №1212. Окна нашей квартиры и выходили прямо на эту автоколонну. И если с балкона помахать в определённое время, то папа придёт на обед. Во дворе висел турник, на котором папа крутил «солнышко». Теперь автоколонны нет, на её месте небоскрёбы «Малевича».
Жили – не тужили. Я была вдумчивым, незаметным ребёнком, которого не то что наказать, а и поругать-то было не за что. Ни разу на меня не прикрикнули, не шлёпнули. Только один разочек поставила мама меня в угол, вернее, я сама туда встала, потому что разбила какую-то вещицу красивую. Папа присел возле меня, посадил на одно колено, как на скамеечку, и долго-долго рассказывал сказку «Синдбад-мореход».
