В грязной кухне с давно не мытыми полом и окном запах жареной картошки мешался с устоявшимися здесь запахами нечистоты и дыма сигарет.
Вера, растрёпанная белокурая женщина лет сорока в старом замызганном неопределённого цвета халате с рваной дырой в пройме и в грязных стоптанных домашних тапочках, стояла с сигаретой в зубах и мешала в сковороде картошку. Сзади её на корточках, опершись спиной о стену, сидел её сосед Василий, мужчина лет двадцати пяти, тоже очень неопрятный. Сверху торс его был облачён в линялую клетчатую рубашку с короткими рукавами, снизу он был одет в хлопчатобумажные тренировочные штаны грязно-синего цвета с несколькими мелкими дырами на коленях.
– Ве-е-е-р, – просил мужчина, – ты б рассказала чё.
– Чего это ты с утра с рассказами-то пристаёшь? – не оборачиваясь к мужчине, спросила Вера. – Вон, поди, включи телик, там тебе многое порасскажут.
– Ну, Вер, телик… Что мне телик, когда рядом ты – живая.
Василий, учуявший запах картошки, специально выскочил на кухню, чтоб разговорить Веруню, зная, что когда она что-то рассказывает, делается доброй, про всё забывает, лишь бы слушали её. Вот тогда и ему, Василию, картошечки перепадёт. Причём, нельзя выходить рано, а то картошка так и не будет пожарена, а надо знать время. Вот когда она уже доходит, а это Василий определял по запаху, тогда уж можно и подступать. Ну а уж чтоб она не сгорела, он сам проследит.
– Вчера, знаешь, видел твоего Бориса, начал на ходу сочинять Василий.
– Бориса?
– Ну да, невесёлый такой идёт…
– Хм, – хмыкнула Вера и повернулась к Василию, – а чего ему веселиться-то? Поди, Райка его совсем заездила.
– Во, во, – обрадовался Василий, что попал в самую точку, – похоже, что-то у него не ладится. Хмурый такой был. А у нас-то, Вер, помнишь, как всё харахорился. Мы ещё тогда с ним выпили. Он мне всё о тебе шептал. Хорошая баба, говорит, твоя соседка.
– Что, прямо так и назвал бабой?
– Ну что ты, Вер. Он нет, он-то понятно, тебя женщиной называл, это уж я для пущей убедительности, в вольном переводе тебе передаю.
– Да, нравилась я ему…
Василий понимал, что надо ещё подбросить женщине пару зажигательных фраз, и она разговорится, да так, что потом придётся придумывать, как заткнуть её, а всего вернее убежать от неё, но уж это потом, а пока Василия дразнил запах жареной картошки.
