Доминик Корвейсис уснул под легким шерстяным одеялом на накрахмаленной белой простыне, раскинувшись в одиночестве на своей постели, проснулся же в другом месте – в темноте, в гардеробной, в большом шкафу с куртками и пальто. Он лежал, свернувшись в позе эмбриона. Руки сжались в плотные кулаки. Мышцы рук и шеи ныли от напряжения после дурного сна, впрочем сам сон Доминик уже позабыл.
Он не помнил, как покинул ночью свое удобное лежбище, но не удивился, обнаружив, что проделал немалый путь в темноте. Такое уже случалось с ним пару раз, и совсем недавно.
Сомнамбулизм – обычно его называют лунатизмом – потенциально опасен, и во все времена он завораживал и притягивал людей. Доминик тоже был заворожен им – сразу же после того, как стал его жертвой. Он нашел упоминания о лунатизме в старинных рукописях, датируемых 1000 годом до нашей эры. Древние персы верили, что блуждающее тело сомнамбулы ищет свою душу, которая отделилась от него и витает где-то в ночи. Европейцы мрачного Средневековья предпочитали объяснять сомнамбулизм одержимостью дьяволом или ликантропией – способностью превращаться в волка.
Доминика Корвейсиса лунатизм не очень-то беспокоил – разве что слегка расстраивал и смущал. Доминик был писателем, и его занимали эти ночные странствия, потому что любой новый опыт он рассматривал как источник творчества.
Имея возможность с выгодой использовать сомнамбулизм для своего писательства, он все же понимал, что это болезнь. Он выбрался из шкафа, морщась от боли в шее – боли, которая уползала вверх, в голову, и вниз, в плечи. На ноги он встал с трудом: их свело.
Как всегда, он почувствовал смущение. Он знал, что сомнамбулизм – это такое состояние, которому подвержены все, и дети и взрослые, но продолжал считать его детской проблемой. Примерно как энурез.
