© Эйзенхауэр Д. (Eisenhower D.), правообладатели
© Перевод с английского Федотова Е. М.
© ООО «Издательство Родина», 2021
В день, когда началась война в 1939 году, я находился на Филиппинах, где заканчивалась моя четырехлетняя служба в качестве старшего военного помощника генерала Дугласа Макартура, на которого была возложена задача создания и обучения филиппинской армии.
Местный интерес к войне был усилен вспышками споров в манильских клубах и драк между членами иностранных консульств, для большинства которых Гитлер был отъявленным мерзавцем, однако для небольшой, но крикливой группы – героем. Все внимание было направлено на то, каким будет следующий шаг нацистского диктатора.
Известие о нападении на Польшу дошло и до нас, и мы знали, что премьер-министр Великобритании должен был обратиться к своему народу по радио. Со своим другом полковником Говардом Смитом я выслушал заявление о том, что Англия и Германия снова находятся в состоянии войны. Это был торжественный момент, в особенности для меня, ибо я был убежден, что Соединенным Штатам вскоре станет невозможно удержаться на позициях нейтралитета.
Для меня было ясно, что Соединенные Штаты будут вовлечены в водоворот войны, но я ошибался относительно того, как мы вступим в войну. Я считал, что Япония не предпримет против нас никаких действий, пока мы не будем связаны с войной в Европе. Более того, я ошибался и относительно времени нашего вступления в войну. Мне казалось, что мы будем вынуждены обороняться от держав «оси» в пределах одного года после начала войны.
Начиная с 1931 года многие старшие армейские офицеры часто высказывали мне свое убеждение, что мир идет прямо к новой глобальной войне. Я разделял эти взгляды. Было очевидно, что каждый шаг диктаторов в Японии, Германии и Италии указывает на их решимость захватывать любые территории, которые они пожелали бы иметь, и что такие их вожделения могут быстро привести демократические страны к столкновению с ними. Многие, однако, считали, что, толкнув Англию и Францию к войне, Гитлер наконец просчитался.
Они доказывали, что французская армия и английский военно-морской флот совместными усилиями поставят Гитлера на колени; они не только с презрением встречали сообщения опытных наблюдателей, высказывающих сомнения относительно легенды о французской военной мощи, но и отказывались учитывать действия немецкого генерального штаба в прошлом, который принимал решения о нанесении ударов всякий раз, когда его хладнокровные расчеты обещали быстрый успех…
