До определенного момента я и не подозревала, в чем состоит принципиальное различие между мимолетным увлечением и настоящей любовью, и лишь после того, как я впервые испытала истинное чувство, в моей душе прочно поселилось волнующее осознание неминуемого прощания с детством. К своим неполным семнадцати я могла похвастаться богатым арсеналом наивных подростковых влюбленностей, регулярно заставлявших учащенно сокращаться сердце при виде приближающегося объекта воздыханий, а в особо тяжелых случаях вызывавших острый приступ неконтролируемого удушья от одного лишь упоминания имени очередного романтического героя, и своих девичьих грезах я уже, как минимум, трижды побывала замужем, успешно обзавелась парой очаровательный малышей и тихо состарилась рядом с единственным избранником, однако, в реальной действительности все эти, с позволения сказать отношения, начинались, развивались и заканчивались по практически одинаковому сценарию: назначенный мною на роль прекрасного принца парень упорно отказывался соответствовать идеальному образу из моих розовых мечтаний, и вслед за безоглядным обожанием неизбежно наступало запоздалое прозрение. Кто-то сходу принимался активно демонстрировать «молодецкую удаль», проявлявшуюся исключительно в форме залихватского опрокидывания в рот стопки с дешевым пойлом в компании такой же малолетней шпаны и последующими ночными гуляниями по улицам нашего городка шумной нетрезвой ордой, кому-то не хватало терпения подождать хотя бы до второго свидания, чтобы по-хозяйски запустить руку мне под блузку, с кем-то было элементарно не о чем разговаривать, а кто-то не считал нужным хранить мне верность и параллельно крутил «амуры» с моими одноклассницами. Отдельным пунктом в моей обширном «послужном списке» стояла насыщенная драматическими переживаниями любовь к школьному учителю математики, по которому я безнадежно сохла около года, восхищенно созерцая своего кумира подернутым томной поволокой взглядом, пока тот уверенно вычерчивал на доске равнобедренный треугольник. Андрей Сергеевич был уже немолод и порядком потрепан жизнью, но мое богатое воображение с легкостью пририсовало ему массу несуществующих достоинств вроде семи пядей во лбу, золотого характера и выдающихся душевных качеств. Не замечать моих откровенных поползновений в свою сторону математик, естественно, не мог, но и взаимностью предсказуемо не отвечал, в результате чего моя пламенная страсть вскоре угасла без подпитки вместе с резко проснувшимся интересом к точным наукам. Родители над моими нежными привязанностями, как правило, лишь беззлобно подтрунивали и на моей памяти ни разу не вмешивались в ход событий потому что отлично помнили себя в моем возрасте, а из близких подруг у меня была одна только Симка, с точно такой же регулярностью собирающая по кускам вдребезги разбитое сердце и потому обычно понимающая меня с полуслова. Всё резко изменилось после моего знакомства с Эйнаром: в семье исчезло привычное доверие, а Симка внезапно не прошла проверку на умение хранить секреты.
