Грубым даётся радость, нежным даётся печаль

Ты, на путь преступлений вставая,

Что выход один, себе твердил,

Так как жизнь жестокая такая,

А там выбор другой ещё был.

К четырём годам Стёпку отец,

На коня сажая с собой рядом,

Говорил: – «Подрастёшь, малец,

Помогать будешь с полем и садом».

И скакали они у реки

Вдоль пшеничного жёлтого моря,

И казалось, что ждёт впереди,

Как и в сказке, счастливая доля.

Чувство было, как будто парит

Над бескрайним простором, как птица,

Понял, не зря народ говорит,

Что это счастье – на свет родиться.

Золотился у дома ранет

И пунцовые вишни свисали,

Отражавшие солнечный свет,

Словно лампочки, груши сияли,

Стёпка думал, что так и в раю

Плоды сочные на ветвях зреют,

Соловьи трель выводят свою

И овечки на лужайке блеют.

Богатырскую имея стать,

Был отец широк в плечах и рослый,

Верил Стёпка, что мощь передать

Сможет ему, как тот станет взрослый.

Не узнал отцовского лица

Он без стати гордого рыцаря.

Был печален лик, как у Христа,

Уводила, когда милиция.

– «За что?!» – спрашивал сын до утра,

В глаза впиваясь Девы Пречистой.

Не исторгли ни звука уста,

Лишь со скорбью смотрел взгляд лучистый.

Будто вторгся в семью их злодей

И до горьких слёз Стёпку обидел,

Перестал соловья слышать трель,

Созревающих плодов не видел.

– – -

Добывал отец руду в горах

Среди вечных снегов Заполярья,

Мог держаться едва на ногах,

Когда с поезда привезла Дарья.

Крыши шифером вначале крыл

От дождей укрыться желающим,

По ночам в доме всех он будил

Кашлем звонким, как будто лающим.

Летом воду с реки стал возить

Он в коровник на старой кобыле,

А к зиме уж не мог никак скрыть

То, что силы ему изменили.

У окна всё сидел, глядя вдаль,

Мокроту отхаркивая с кровью,

И так Стёпке было его жаль,

Что в груди давило тяжкой болью.

Повезли его в лютый мороз

На санях в больницу под вой вьюги,

Рядом Шарик бежал, верный пёс,

Не отставший до самой Калуги.

От отца исходил такой жар,

Что снежинки, лица не коснувшись,

Превращались в клубящийся пар.

Умер он в больнице, не очнувшись.

– «За что?», – Стёпка вопрошал опять.

Глядя в лик святой Божьей Матери,

Но не мог скорбный взгляд её дать

На счастливую жизнь гарантии.

Как узлом, скрутила боль утрат

Недоразвитые внутренности,

И с самим собой внеся разлад,

Навсегда лишила чувственности.

Потерявшей кормильца вдове

В детсаду завхоза должность дали,

В повторяющемся будто сне,

Через год тоже арестовали.

За мешок пустой из-под муки,