Четверг, 22.09.2016
First we take Miami…
Вокруг меня мигающие картинки, люди, звери, роботы, движущиеся в повседневных и фантастических ландшафтах. Впечатление застывшего волнения усиливается тем, что картинки расположены в одном и том же почти квадратном формате. Здесь, в самолете, этих говорящих, танцующих, борющихся существ не слышно, каждый застрял в своей визуальной вселенной, почти все шторки иллюминаторов закрыты.
Перед моими глазами более широкий и яркий экран, после того как у меня возникла идея записать это впечатление и снабдить парой слов эти картинки, этот немой для меня визуальный мир. Благодаря вновь быстро исчезающим изображениям и отсутствующим словам и голосам возникла потребность в тексте. То, что у меня теперь снова возникло желание писать, неслучайно. Писать без краткосрочного повода, без дедлайна для статьи или доклада. Никакого описания проекта, который нужно было бы быстро наметить, никого, кто торопил бы меня и просил «коротенько» набросать тот или иной текст статьи. Вместо этого я сижу в самолете, передо мной музыкальные клипы из развлекательной программы, но главное – две недели времени, чтобы спокойно размышлять, писать, делать пометки, внести порядок в прочитанное, выписанное, намеченное в текстах докладов за последние три месяца.
Оставшееся время полета: 5:52. Еще почти шесть часов вынужденного сидения на одном месте и к тому же оффлайн. Благодаря этому небольшому запасу времени рождается желание определить свое местоположение. Почему (не только моя) философская практика должна зимовать на поле искусства? Есть ли сегодня время для философского размышления, философского переосмысления? Я говорю это без привычного подкрадывающегося чувства затаенной обиды, с которым осуждают настоящее чествуемые в фельетонах эзотики и экзотики, а в совершенно прагматическом смысле. По причине исключительной кратковременности проектов, вечной жизни в разъездах, потери концентрации из-за социальных медиа, постоянной доступности онлайн и всех прочих общеизвестных феноменов, сложилась новая хронополитика художественной, культурной и интеллектуальной работы, которая едва ли побуждает к написанию длинных или хорошо обдуманных текстов. Но что принесет нам одно лишь негативное понимание этих условий работы и связанное с ними постоянное давление времени?
