Демьян затормозил около кособокого домишки, чуть не сбив перебегавшую дорогу рыжую курицу. Вышел из машины, потянулся, вдохнул полной грудью свежий деревенский воздух. Подошёл к забору, дёрнул калитку и в нерешительности замер перед стеной буйно разросшийся зелени.
Не успел он продраться сквозь заросли к дому, как за спиной раздался чей-то голос. Демьян обернулся и увидел женщину, держащую подмышкой вырывающуюся курицу. Около шестидесяти, на удивление хорошо одетая, с аккуратно уложенными волосами, она стояла у забора и внимательно его разглядывала.
– Ты что ли Демьян, сын Ивана Кузнецова?
Демьян подошёл ближе.
– Да, это я. Вы знали моего отца?
– Ещё как знала. Когда-то нас называли Иван-да-Марья – женщина кокетливо улыбнулась, – Заходи ко мне часам к восьми, поговорим. Дальше по улице, не ошибёшься.
Она снова осмотрела его сверху донизу и добавила, – Хорош. Весь в отца.
Демьян смутился, но приглашение принял.
Ему было около пяти лет, когда родители разошлись, отца он почти не помнил. Но с годами обиды прошли, и сейчас он был не прочь узнать что-то новое о прошлом своей семьи.
Демьян подошёл к входной двери, долго ковырял ключом проржавевший замок. Расчихался на пороге. Нащупал выключатель, вляпавшись в паутину. Одинокая лампочка тускло осветила тесную прихожую.
Несмотря на тёплый летний вечер, в доме было прохладно, пахло сыростью и пылью. Демьян занёс свои вещи в гостиную. Осмотрелся. Всё было чужое, незнакомое. Заваленные старым барахлом комнаты, скрипучая лестница на второй этаж.
Он остановился у печки, сел на корточки. Справа, в пыльной картонной коробке лежала стопка старых газет, а под ней растопка и несколько толстых поленьев. Демьян хотел было поискать в интернете, как разводить огонь в печи, но передумал. Усмехнувшись, достал из кармана зажигалку, потянул на себя дверцу, испачкав пальцы засохшей сажей.
Внутри, среди углей, лежал обгорелый листок, исписанный размашистым неровным подчерком. Демьян аккуратно потянул за его край, начал читать.
«…я сюда вернулся. Завтра утром, как только рассветёт, поеду обратно в город. Странно, что…».
Демьян не знал подчерка отца, но предположил, что запись была сделана им. Всмотрелся в потемневшие чернила, ничего не почувствовал. Кинул листок обратно в печь, натолкал поверх скомканных газет, щепок и поджёг. Огонь лизнул бумагу, весело затрещало дерево. Демьян достал из сумки бутылку пива, пододвинул кресло поближе к печи и уселся, вытянув ноги.
