Лес по обе стороны железной дороги местами выгоревший, потрескивал сушинами. Солнце палило нещадно.
– А день опять будет жарким!
Выдохнул горбатый в рабочей форме с оранжевыми вставками.
Послышался спасительный рокот предгрозового неба, надежда на дождь. Стрелочник хотел поднять голову, но горб мешал ему. И всё ж успел заметить яркую бабочку, кружившую над его головой, бабочку – Адмирала. Он замахнулся, чтобы вытереть пот со лба, но увидев на плече мотылька, замер.
– И яким ветром Крымчанку на север занесло? – С характерным для хохлов говором произнес он, – Шо, мэтэлик, не брезгуешь рабочим горбом? – и потянулся к бабочке.
Мотылек порхнул на ладонь. Мужчина затаил дыхание, а бабочка
– Адмирал, красуясь, раскрыла волшебный рисунок крыльев. Она не торопилась улетать, словно сидела на медоносном цветке, а не на черной, шершавой от мозолей ладони.
Не вытертый пот скатился со лба, заставив зажмуриться.
Когда железнодорожник открыл глаза, ладони, кроме его тени коснулся ветерок, похожий на живое дыхание. Небо опять глухо зарокотало. Мелькнула молния. Рабочий увидел искры почти у самых
плечей. А после – необыкновенная лёгкость в спине и шее позволила ему поднять голову. Он проводил взглядом бабочку.
– Пасыбы, Ангелочек…
Раздался удар грома, и за плечами стрелочника полыхнуло пламя.
Хлопнул огненный парус, приподнявший мужчину от земли.
Вот он приблизился к отрезку путей, где переводят стрелки.
Прищурился на солнце: – Який час для нас?
Услышав нетерпеливый длинный гудок за спиной, мужчина усмехнулся: -Спешишь, товарыш? Ну- ну… А то – не успеешь!
Он перешагнул рельсы, и встав лицом к приближающемуся поезду, накрыл его рукой, как фокусник; потрескавшиеся губы что-то шептали.
Из пронесшегося с ревом скорого поезда «Воркута – Симферополь» полетели, жалобно звеня, разбиваясь об рельсы, пустые бутылки; благодарность стрелочнику за нелегкий труд.
– Пасыбы, шо не на голову … – Отозвался стрелочник. А поезд…
