На солнечных берегах Америки
Сегодня впервые за долгие годы ему приснился дивный сон. Настолько приятный, что, проснувшись, он стал его додумывать. Нежась в постели, досочинял сюжет и сам удивился, какая благостная получилась картина.
В конце концов солнце, беспощадное даже сквозь плотные римские шторы, выдавило его из мягкой кровати. Кряхтя и почесываясь, он встал и пошел вглубь комнаты, подальше от светила, напевая:
– Не уходи, побудь со мною, пылает страсть в моей груди…
Приподнятое настроение утра не испортил даже кофе, который он любил выпивать на террасе и который нынче оказался чуть теплым.
– Варвара, ты дура, – объявил он горничной, – какого хрена ты наливаешь кофе, если я еще не вышел?
Варвара, дебелая рослая баба, ничуть не смутившись, забрала чашку, тут же поставила новую, налила и, удаляясь, пробурчала:
– Не вышел он! Как это не вышел, если я своими глазами видела – вышел!
– И снова ты, Варвара, дура. Я вышел без шлафрока. Посему вернулся, чтобы облачиться. Или ты не в курсе, в чем я поутру обычно…
Он повернулся посмотреть, внимает ли ему бестолковая Варвара, но ее и след простыл.
– Дура, – повторил он в третий раз.
Затем с удовольствием отхлебнул кофе и пропел на мотив услышанной когда-то глупой русской песенки:
– Дура ты моя синеглазая, без тебя мне не прожить и дня…
Положительно, утро удалось.
Он посидел еще немного в тени, но, поскольку солнце неумолимо продолжало наступление и двигалось как раз к террасе, пришлось ретироваться. В холле он остановился и посмотрел в зеркало. «Зерцало», как любовно назывался сей предмет, не показало ничего хорошего. Да-с, все-таки старость – не радость. Когда тебе за восемьдесят, щеки румянцем не горят и здоровьем не пышут. Однако сегодня глаза блестят, и чувствует он себя отлично. А это уже немало по нынешним временам.
Он прошел в кабинет и сел за стол. Стоявшая на столе шкатулка из красного дерева, инкрустированная перламутром и украшенная двадцатью пятью алмазами, двадцатью сапфирами чистой воды и четырьмя крупными изумрудами по углам, казалось, издавала нежный аромат сандала.
Он осторожно погладил поверхность и мягко нажал на головку ангела, украшавшую замок. Внутри что-то щелкнуло, и шкатулка открылась.
– А ларчик просто открывался, – прошептал он и осторожно достал из бархатного чрева шкатулки золотую медаль на голубой ленте.