Если бы она умела дышать, то наверняка бы вздохнула сейчас полной грудью. Но девица уже целый вечер лежала на печи, не в силах шелохнуться. Иногда она рассматривала паутину в углах комнаты, либо прислушивалась к постоянному ворчанию хозяина дома, цоканью его жены и тихим всхлипам их шестилетнего сынишки.
Она чувствовала, что надо встать, понять – зачем здесь и как появилась в этом доме.
Под невидимой тяжестью пылинки поднялись над серой половицей и весело заиграли в воздухе. Ей нравилась эта горница. Здесь было просторно и уютно. Она медленно, не торопясь, подошла большому резному зеркалу, так искусно сделанному, будто оно принадлежало княжескому роду.
Девица заметила, что вся горница пришла в запустение: на каждой вещи лежал тонкий слой пыли. Только зеркало натёрто до блеска.
«Неужели хозяйка так любит хорохориться?» – пронеслось у неё в голове, пока она подходила ближе, чтобы взглянуть на своё отражение. Поступь её была мягкая, неслышная. Босые ноги совершенно не ощущали сквозняка от приоткрытого окна.
Она посмотрела на себя и попыталась улыбнуться. Перед ней, в отражении, стоял дух, а может что и хуже: тусклые светлые волосы поражали своей длинной, слегка волочась по полу, но совершенно не задевая половицы. Кожа бледная, как у Кащея, глаза серые, безжизненные, а лицо такое худое, будто хворь сопутствовала ей всю жизнь. Длинная до пят рубаха таким же цветом, как и кожа девицы, только ухудшала и без того кошмарное видение.
Теперь она подняла свои ладони и взглянула на них. Пальцы с ногтями стали худощавее и тоньше, чем при жизни.
Дева знала, что с ней.
Она мертва.
Она нечисть.
И казалось, так было всегда. Но давно ли она здесь? Как попала сюда? Почему именно в этот дом? Девушка тщетно пыталась вспомнить что-то из прошлого, но в мёртвом сердцем призрачной волной возникали лишь жажда справедливости и желание защищать.
Не найдя ответы на вопросы в своём отражении, нечисть двинулась в большую комнату, где обычно хозяева принимали гостей.
– Да, видать, хозяйка совсем дом родной в запустенье привести хочет. Пыли да грязи тьма, – нечисть знала, что даже если будет говорить вслух, то её и так никто не услышит. «Невидима и неслышима для людей». – Так уж и быть. Помогу я тебе, хозяюшка чернобровая. Видать за этим меня к тебе в дом послали. Да и сынишку твоего приласкаю. Уж больно горько плачет он.
