«Уважаемые пассажиры, занимайте обе стороны эскалатора!» – равнодушно вещал механический голос из динамиков.
Димка специально вытянул шею, чтобы увидеть – никто из врослых на эскалаторе даже не шелохнулся, все стояли по правую сторону, оставляя проход для особо спешащих. Мама ехала на ступеньке ниже – такая красивая, вся как будто из воздуха и света. Тоненькая фигура в бежевом пальто, кокетливо повязанный шейный платок, светлые волнистые волосы, к которым так и хотелось прикоснуться, чтобы ощутить их мягкость. Кашемировое пальто тоже было мягким и теплым, и Димке хотелось прижаться к нему и вдохнуть легкий цветочный аромат.
Всего этого делать было нельзя. Также запрещено было брать маму за руку в людном месте. Нужно было держаться рядом, не оставать, но и не привлекать к себе внимание. Димка не знал точно, почему нельзя, но уже с трехлетнего возраста была эта традиция: в метро мама идет как бы сама по себе, а он – сам по себе, но рядом.
Вот уже впереди знакомые серые столбики и надпись на синем фоне «Академическая», совсем скоро, буквально через пару станций, они будут дома. И можно будет наконец-то выпить теплого молока с булочкой. И поговорить с самым главным человеком на свете, рассказать, как сегодня в садике Никитос проявил внимание Таньке – вылил ей компот в суп! И что потом творилось в группе, обалдеть можно! Опять завтра друг придет после папиного ремня и будет стараться не садиться лишний раз на стульчик.
Димка иногда думал, а вот если бы у него тоже был папа и бил ремнем – это лучше, чем как сейчас – когда папы совсем нет, зато никто не бьет?
Мама вдруг замедлила шаг и вся как-то вытянулась, как будто ей вздумалось стать выше и подняться над толпой посетителей метро. Димка недоуменно разглядывал высокого красивого мужчину в стильной куртке, который остановился возле мамы и с улыбкой, растягивая слова, произнес:
– Ритуля, вот это встреча! Сколько лет… А я и забыл, как же ты хороша…
Мама зарделась и что-то пролепетала, Димке не было слышно. Наверное, что-то очень приятное для незнакомца. Тот пододвинулся поближе, сграбастал мамину ладонь в свои лапищи и начал что-то ей говорить негромко и вкрадчиво, как будто кроме них двоих никого не было больше в целом мире.
Димка почесал нос, потом ухо, потом залез под шапку. Ничего не помогало, все зудело, и очень хотелось поскорее оказаться дома. Только с мамой и без всяких там незнакомых дядек. В общем, набрал побольше воздуха в легкие и громко произнес, ужасаясь собственной смелости:
