Тихая южная приморская деревня. Или все же маленький городок? Не узнать так сразу. Полуразрушенные каменные дома и домишки в 1 или 2 этажа, жмущиеся к невысоким (пока не начнешь тропками по ним ходить вверх и вниз) горам. Заросшие тянущимися, извивающимися лианами дикого винограда и хмеля. Когда я впервые попала сюда осенью, то была очарована самим городишком. Но деревня – живая. Жители яркие, громкие, честные. В отличие от нас, северян, к которым, прожив здесь более полутора лет, я все еще себя причисляю, их ярко выраженные эмоции поверхностны. Накричавшись и поругавшись две подружки-старушки вполне могут хлопнуть друг друга по плечу и пойти вместе пить чай? вино? – кто ж узнает. А может это особенность именно этого городка? Может этим он меня и привлек? И я осталась тут жить, и открыла свое кафе. Или все же маленький ресторан? Не разберешься так сразу…
В кафе работает администратор Мария – с бешеным, ярким темпераментом, красивая женщина. Сейчас уже при входе в кафе сразу видно – беременная, а потом поднимаешь глаза и – удивительно красивая и совершенно, абсолютно взбалмошно-невозможная…
Несколько красивых парней-официантов.
Повар – молчаливая женщина с остро заточенным ножом. Тоже красивая, наверное. Но нож – завораживает и отвлекает. А какие прекрасные блюда она создает! Просто невозможно не прийти вновь.
Кондитер, он же декоратор, он же “на все руки мастер”. Прекрасный скульптор, увлёкшийся приготовлением сладкого и пришедший устраиваться кондитером зная из этой работы только одно – сладкое не вкусным не бывает. (Как же он ошибался! – но сейчас уже готовит прекрасно, быстро и вкусно.)
И вот однажды, стоило лишь зайти в кафе утром на “третий” кофе, как администратор, страшным шепотом, истово вращая глазами, говорит мне, что один из официантов – отсидевший преступник. У меня – шок. Ведь все они – молодые ребята лет до 25. Как же можно успеть еще и отсидеть к этому возрасту? И кто? Новеньких нет, значит он у нас уже давно, с самого открытия.
– Придержи информацию. Не сообщай всем. Кто он? – спросила я. И она указала мне. Один из всех. Такой как все. Как и все – молод, красив, удачлив, улыбчив. С легким сарказмом.
Я смотрю на него слишком долго и пристально. Он понял. Снял фартук, подходит ко мне.
– Я уволен? – спросил вроде бы спокойно и насмешливо, но чуть яростно. Вот что это было, не сарказм. Скрываемая, хорошо контролируемая, но от этого только еще более страшная, ярость.
