В незапамятные времена, когда в деревнях водилось столько люда, что не было такой избы, которая пустовала бы, произошел следующий случай…
Село, в котором насчитывалось около сорока домов, стояло на небольшой горе между узкой, но глубокой рекой, и густым высоким лесом. На краю этого села жил Тихон Ерофеевич. Жил он один и был таким старым, что каждый день молил Бога взять его к себе, так ему было уже в тягость жить на Земле. И, вот пришла хворь, от которой Тихон Ерофеевич слег в постель. Соседки бабы ушлые, быстро написали единственной дочери старика письмо, в котором сообщили, что смерь уже стучится в двери ее отца.
Не прошло и трех дней, как Акулина дочь Тихона Ерофеевича приехала со своим мужем Гордеем, старшим сынишкой Андрием и младшенькой дочерью Авдотьей к умирающему отцу из соседнего села. Как-бы не лечила она старика, ничего не помогало!
– Ты, дочь, – обратился Тихон Ерофеевич к дочери, когда она в очередной раз протянула ему кружку с отваром. – Не тужи, когда я помру. Мне уже давно пора там быть. Мать твоя заждалась.
– Что ты такое говоришь, отец? – Сквозь слезы произнесла Акулина. – Еще на свадьбе старшего внука гулять будешь!
– Осталось мне немного. Вот, увидишь, на утро дух покинет мое тело.
– Ну, что ты, и правда, воду мутишь, отец! – Вмешался Гордей, зайдя в заднюю половину дома, где лежал старик. – Выздоровеешь, и вместе еще на охоту пойдем зимой!
Тихон Ерофеевич тяжело вздохнул, повернул голову и уставил свой взгляд в окно. Долго он так лежал и, наконец, снова заговорил.
– Знаю, будете после моей смерти горевать. Знаю, что в дом мой переедите. Все это знаю… Делайте, что хотите, но не срубайте старый дуб, который растет возле бани! Его трогать нельзя! Сам сгинет когда-нибудь!
– Почему же, отец? – Спросила Акулина, вытерев тряпкой лоб старика.
– Нельзя, говорю! – Повысил голос он. – Вам все разъясни!
Акулина услышала это наставление, да и забыла, а Гордей решил про себя, чтобы не говорил отец жены, надо это дерево срубить, а то только вид портит, да тень на грядки наводит.
Через ночь Тихон Ерофеевич умер, и пришли в избу печаль, горе и тоска. Похоронили старика, как он и хотел, рядом с женой своею. В гроб положили нож, который он очень любил и всегда с собой носил, пояс, которым он раньше опоясывался, когда на сенокос ходил, да и хлеб, потому что считал его самым вкусным из всей другой еды.
