Василий косил траву. Шелковые, терпко пахнущие волны покорно ложились под ноги косарю после каждого взмаха Мышцы ныли от усталости, но было еще светло. Длинные летние дни позволяли работать допоздна. «Шух, шух, шух» – ритмично пела коса, срезая очередную зеленую ароматную волну, которая тут же устилала землю. Этот ритм занимал всю голову, позволяя не гонять тяжких дум, которые в последнее время одолевали Василия. Воздух был терпким, густым, будто мед, и горячим, так разогрело его жаркое июльское солнышко. Немного совсем до Купалы осталось, нужно побольше сена-то запасти. Потом может и не доведется на покос выйти, в лесу много дел, а корову, да лошадей кормить чем-то по зиме надо будет. Солнце быстро скатилось за горизонт, где-то за спиной косаря, и быстро наползла темень. Василий остановился тогда, когда перестал различать предметы на расстоянии вытянутой руки. Мог бы и продолжать, что тут смотреть, коси да коси, но решил вернуться домой. Он и так три дня на покосе ночевал, благо Василиса еды в дорогу с запасом собрала.. «Пора вернуться, дела дома есть, потом еще пару дней покосить нужно будет, а на Купалу в лес уйду. Нужно метки проверить, с Лешаком парой слов перекинуться, да к Бабке давно не заглядывал. Будет ворчать старая, что давненько не заходил. Василису не возьму с собой, сильно хлопотно с ней в лесу, мала еще. Конечно, она запросится, но нет, не в этот раз…» – раздумывал он. Когда стемнело, закинул косу на плечо и двинулся домой, в противоположную сторону от закатившегося за горизонт солнышка. Было новолуние, и когда последние лучи дневного светила померкли, землю накрыла непроглядная тьма. Василий шагал под звездами, полной грудью вдыхая ночной воздух. Было тихо и душно, ночь не принесла ни прохлады, ни даже капли свежести. Василий думал о Василисе.
Где-то далеко он услышал шаги, но не обратил внимания – мало ли у кого нужда впотьмах землю шагами мерить. Шаги были какими-то тяжелыми и внезапно оказались у него за спиной. От этого по спине пробежал холодок, и внезапно прошиб озноб.
– Эй, друже! – тихо позвал хриплый мужской голос.
Василий не отвечал и не останавливался. Точно знал – нельзя. Нужно идти, не откликаясь, не оборачиваясь и не сбавляя шаг, тогда прорвется, раз уж так обложался. Внезапно перед ним возникла фигура. Силуэт был высоким и тощим, больше никаких подробностей разглядеть он не смог.
