© Александра Маркевич, 2021
ISBN 978-5-4498-2484-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
И младшая с чаем в одной руке
Эс маячит по комнате весь день, кричит маме на кухню, просит теплый плед и вещи достать из шкафа. Мама опять что – то готовит для своих.
– Ма, вот же глупость, не могу найти свой свитер, ты дарила мне его на позапрошлый новый год.
Мама находит его за минуты две, сует дочке в чемодан, скрывает слезу за паром от картошки. Провожает Эс до аэропорта, сдерживает слезы. Та обнимает крепко, тихо произнеся:
– Я теперь другая, видишь, теперь своя семья
Мать приезжает домой и еще часа полтора сидит в ее комнате, на стенах висят детские постеры.
– Еще вчера не могла на нее насмотреться, а уже – своя семья.
Мама плачет и курит; курит и плачет – старшенькая переняла и эту привычку. На том конце телефона:
– Мам, я приземлилась. Я люблю тебя.
Мама тяжело вдыхает свежий воздух. Садится за стол. В дверях стоит младшая с кружкой чая в одной руке.
В. М. НА ДВАДЦАТИПЯТИЛЕТИЕ
Вся суть содержится в том, что это только с виду я – девочка самостоятельный вой, девочка ставлю курок, девочка научный бред. Это в теории все возможно. В действительности же я далека от феминизма и близка к тебе: без тебя я мука, вопли, слезы, ничего не умею, ничего не практикую. Бросаю все на полпути, а то, что не бросаю, приношу тебе, мол, помоги, я запуталась.
Мой мальчик садится, строго смотрит на меня, а потом по несколько часов объясняет мне истины, которые в самостоятельной подготовке для меня дошли бы с трудом.
Наша жизнь – череда стоп-кадров, музыкальный клип: ярко, броско, вызывающе.
Чтобы не менялось, какой бы круговорот не принимала твоя жизнь, ты знаешь, душа моя, все к лучшему. И этот тоннель, меняю повороты, найдет свой свет.
лихорадочные мысли врезаются остротой воспоминаний – удушает
воспоминания —
чертова платформа для созерцания.
и все, что было внутри теряет окрас,
уже неважна степень нужных фраз.
скулишь, мечешься, воюешь,
устаешь, садишься, куришь.
И больше не прессуешь.
Пусть даже себя самого.
– Пожалуйста, прекрати, – он крепко сжал ее тонкое запястье в своей сильной, волевой руке, – От этого нельзя взять и быстро убежать, а ты всячески сдираешь корку с ран. Не забивайся, встань, смотри, за окном выпал первый снег. Пойдем купим мандарин и твоего любимого красного, сухого. Сядем на свободной лавочку в подворотне между Декабристов и Прачечным, будем есть мандарины, захлебываться вином за 300 рублей и разговаривать будто мы не проходили это все. Не хочешь? Что, опять ничего не хочешь? Не видишь будущего со мной? Вставай, за окном уже совсем светло. Весна! Уже кучевые облака пятнают белоснежное небо своими синими красками. Пошли в парк, нарвем тебе цветов. Ты поставишь их в вазу, а я украдкой буду сравнивать тебя с тем, что посередине. Смотри-ка, вечереет. И лето за нашим окном, а ты все также мнишь себя прошлым, былым. И сколько же можно? Пошли, пройдемся по вечернему Питеру, посидим по крыше открытой. И не буду пытать тебя разговорами. Я подниму тебя на руки, ты улыбнешься, наверное, искренне. Вставай, Ри, побежали по городу, навстречу цветному. Что? Опять? Уже четвертый квартал начинается! Знаешь, я устал. У всего есть точка невозврата. Всего хо-ро-ше-го.
