Она лежала, глядя в потолок. В углу копошился большой рыжий паук. Бессмысленный и одинокий.
Казалось, будто она отдыхает, уставившись бессмысленным взглядом в одну точку.
Мы зашли вместе со старшими женщинами вслед за толстым с шумной одышкой полицейским. Она лежала на диване, глядя в потолок. словно только что устроилась отдохнуть. В углу над ней копошился паук, сбоку, рядом с ней, на тумбе лежали лекарства, самые обычные: анальгин и какие-то витамины.
Тяжело дышащий полицейский усмехнулся, перебирая таблетки.
– Жить долго собиралась, – сообщил он словно самому себе.
Стало неуютно, мы стояли, как грабители в чужом доме, лезли жирными потными руками мента во все ящики и шкафы соседки. Она лежала тут же, при нас, полураздетая, с открытыми глазами, словно не замечая никого.
Она единственная в тот момент казалась настоящей, мы, все мы, старшие женщины, ватага школьниц, человек в форме представлялись мне чем-то вроде муравьев, ползающих по квартире в поисках сахару.
Ольги не было видно пару дней. Никто сильно не беспокоился. Рядовое дело, тем более по секретным женским каналами разнеслась шепотом по околотку весть, что она давно собрала чемоданы и вот-вот уедет куда-то: то ли в соседний двор, то ли в область…
– Давно пора, – рассуждала мама за чаем с соседкой. – Давно надо было его бросить, что ни вечер: мат-перемат, – она девка молодая, ей детей рожать надо. А с этим толку у нее не будет.
Соседка важно швыркала горячим чаем и кивала:
– Да, только как вот она другого найдет? С этим-то сколько лет вместе, она уж другого обращения и не поймет. Если к ней мужик по-хорошему относиться станет, она ж не поймет, ей теперь в диковинку по-человечески-то…
– Да, – вздыхала мама. – Да и он-то без нее не может, искать станет. С ним же ни одна нормальная баба жить не сможет. Ну, подержится он неделю, другую, да все равно природа свое возьмет: орать да бить станет. Он же как ее унижал, а она терпела все. Дура! Ведь вот помнишь, она год назад от него уходила, так Витька привел какую-то, хорошенькую. А через неделю с первой пьянки та хорошенькая от него бегом бежала. Он тогда снова Ольгу вернул.
– А она глупая радовалась, мол, вот, какая любовь. Тьфу ты! Какая там любовь, ему с ней удобно было: бьет, материт, из дома выгоняет, а она все терпит, всегда рядом «Витя-Витя»…
