Эйра – эйра1…
Отголоски тихого, торопливого шепота, доносящегося сверху. Сквозящий шелест приглушенного эха. Томная, наседающе влажная, вяжущая, подобно едва спелой сердцевине южного фрукта чернота миранской ночи…
Всегда ли она была такой?
Светлый камень высоких, в меру широких ступеней с отполированными, плавно гладкими ложбинками центра, блестяще глянцевыми в серовато-коричневых отсветах высокой, полной луны (ее свет тонким, расширяющимся конусом льется сюда сквозь узкую бойницу окна) и одновременно бархатно-темные, с отливом фиолетового и синего по бокам, где древний камень неровный, грубый, выщербленный и шероховатый.
Или, напитанная кровью, она вдруг так неуловимо изменилась?
Подошва кожаного сапога плоская и тонкая настолько, что он чувствует недружелюбный, безразличный холод камня, худые, длинные, уже не такие ловкие и подвижные как в юности пальцы, едва касаясь, скользящие по приятно колкой, кое-где даже царапающей кладке стены, полы удлиненного свободного пиджака, в такт шагам сжимающиеся и расправляющиеся в веере складок, широкие рукава, наполненные щекочущей кожу прохладой воздуха, собранные на широких мужских запястьях, с проступающим сквозь тонкий пергамент кожи рельефом скрытых костей, мышц и зеленоватой синевой незаметно пульсирующих жизнью сосудов.
Ночь. Была ли она такой, когда мы смелые и дерзкие, опьяненные счастьем и любовью, друг другом, миром, молодостью и безрассудством отдавались ей? Была ли она такой, когда ты лежала рядом, и ветер касался твоей нежной кожи? Была ли она такой, Вала? Ответишь ли ты?
Это продолжалось уже несколько дней… Люди, толпы людей, обступившие, облепившие безумным морем горячей плоти крепкие стены, отчаянные и разозлено безжалостные, готовые на все. Их лица, искореженные и обезображенные гневом, горем, безнадежностью и собственным падением, до сих пор стояли перед его глазами, порождая неестественный, такой непривычный его натуре страх перед себе подобными. Страх, животный и иррационально осязаемый, страх, которого он никогда не должен был ощутить, предвестник трагедий и войн, приманка стервятников, ворон, мародеров и насильников.
Ответишь ли ты, Вала? Услышишь ли из-за своей сокрытой от мира тишины библиотек, книг и аудиторий? Озаботят ли тебя мои сомнения? Сомнения человека?
