– Красивее города, чем ваш Кразеран, я не видел. Мы с цирком всю страну объездили, но такого города, как Кразеран не сыщешь. Нет, конечно, не столица. И нет размаха крупного, купеческого. Но как красив! Уютный. Чувствуется в нём такая, знаете, гордость за себя. За каждую свою улицу, за каждый свой дом. И всё у вас есть! И всё в достатке. И вода, и еда, и какой хочешь эль! Ну и дивный же ваш город Кразеран! А публика какая! Мы всем цирком обожаем приезжать к вам. Скамьи ломятся, дети смеются до коликов, взрослые аплодируют, пока руки не отсохнут! Любим мы вас, любим! И в других городах про вас рассказываем, говорим: какой же великий! Великий город Кразеран!
***
На помойке за гоблинским кварталом всегда можно найти что-нибудь вкусное. Гоблины не привыкли обгладывать мясо до костей и вылизывать тарелки, как тролли. Помойка гоблинов всегда полна объедков. Тепла там тоже будет достаточно – излюбленное делом гоблинской детворы поджигать и без того воняющую яму с мусором. Здесь и безопасно – даже вампиры, будь они от разумного рода или от рода животного, не рискуют соваться сюда. Первые достаточно умные, вторых не подводит интуиция. Жестокий, непредсказуемый и опасный народ, соседство с которым никому не нужно, заставил город отдать целый квартал под его распоряжение. Кого тут стоит бояться, так это самих гоблинов. Только отчаявшийся решиться пройти весь гоблинский квартал, чтобы наесться. Камилла не ела пять дней, а отчаялась уже как два дня назад.
Двенадцатилетняя бродяжка ковыляла к помойному закутку в конце квартала. Камилла аккуратно шагала по ночной улице, стараясь не попадать в прямоугольники света, бьющие из окон. Босые ноги онемели, проваливаясь по щиколотку в недавно выпавший снег, рваные одежды не спасали от плетей зимней стужи. Живот ныл от голода, во рту пересохло, и язык покрылся белой, склизкой гадостью.
Вдруг, дверь одного из домов открылась. Камилла бросилась к стене дома, прижалась к ней, прячась за распахнутой дверью.
– Ты здесь!? – послышался крик гоблина и быстрые короткие шаги. – А ну вон отсюда, пока не отрубил твою собачью башку!
Камилла, думая, что крик обращён к ней, прижалась ещё сильней и зажмурилась, сдерживая слёзы.
– Пожалуйста, – хрипло зашептала она, – мне некуда больше идти.
– Вон!
Послышался жалобный собачий скулёж. Затем на улицу вылетел рыжий пёс, на мгновение в дверном проёме мелькнула гоблинская ступня. Собака звучно грохнулась мордой вниз и прокатилась до самой середины улицы, оставив после себя след отчищенной от снега каменной брусчатки.
