Группа туристов молча поднималась в гору. На крутом подъеме узкая неровная тропа терялась в острых камнях и сырой опавшей листве. Серое небо, обессилев, опустилось на ветки деревьев. Было холодно, промозгло. Шел мелкий моросящий дождь. Он начался несколько часов назад, на рассвете, и уже успел напитать влагой деревья, траву и землю, превратить твердую почву в мелкое, чавкающее под ногами болото.
Ноги путников то и дело соскальзывали, натыкаясь на гладкие камни или глиняную кашу, замаскированную пестрой осенней листвой. Трекинговые палки гулко стучали по камням или глубоко проваливались в вязкую глину и не помогали идти. На плечи давили тяжелые рюкзаки, нагруженные палатками, спальниками, консервными банками и одеждой.
Туристов было семеро: четыре женщины и трое мужчин. Или если считать немного иначе, один проводник и шестеро путешественников. В это утро все они рано проснулись, второпях сложили спальники и палатки, тепло оделись, кое-как позавтракали у костра, укрытые от дождя тонким наспех натянутым тентом, и, закинув на плечи рюкзаки, отправились в путь. Им предстояло преодолеть около пятнадцати километров, почти все время в гору.
Они прошли немного вдоль ручья и начали подниматься на одну из вершин. С каждым шагом идти становилось тяжелее. Мысли крутились вокруг тарелок с супом, мягких кроватей, горячего душа, чистой сухой одежды и других благ цивилизации. Смотреть по сторонам и любоваться пейзажем не получалось. Каждый из семи идущих видел только пятачок земли под ногами: ветки, камни, глину, желтые листья, капли дождя, собственные ботинки, мокрые и грязные, боком карабкающиеся вверх по склону горы. Если же кто-то осмеливался поднять голову и посмотреть наверх, то его взору открывалась бесконечно длинная тропа, теряющаяся где-то в вышине за пестрой кроной деревьев.
В лесу пахло грибами, прелой листвой и можжевельником. Между деревьями то там, то тут, словно призраки, колыхались клочья тумана. Утреннюю тишину осеннего леса нарушал только стук дождевых капель по рюкзакам и спинам и шелест листвы под ногами. В какой-то момент эта листва, осенняя, преимущественно желтая, сменила цвет. Он стал тревожным, тягучим, отталкивающе-бордовым. Он вызывал в головах идущих какую-то смутную тревогу, воспоминание или ассоциацию. Группа, не сговариваясь, остановилась. Тяжело дыша, туристы смотрели по сторонам. Чуть впереди, посреди дороги под тонким слоем листвы, как под цветным покрывалом, лежал человек. Глаза его были распахнуты, тело сковано ночным холодом. Под головой бурая жижа, от одного взгляда на которую перехватывало дыхание. Эта жижа смешивалась с дождевыми каплями и стекала вниз по склону горы, окрашивая опавшие листья в болезненно-красный цвет.
