Любовь и долг

Ла-Манш Февраль, 1825 год

Лайл Мессинг, барон Блэкстон, проигрывал в карты, и единственным оправданием была качка в кают-компании корабля, на котором он плыл. Военное судно его величества «Редемшен» с весьма посредственными мореходными качествами должно было доставить домой барона Блэкстона и выживших в неудачной греческой кампании пленных.

Лайл изо всех сил пытался сосредоточиться на картах и не думать о доме. В настоящее время его у Блэкстона вообще не было. Фамильный замок, который барон унаследовал от отца, был продан им с молотка, чтобы заплатить выкуп за свою голову греческому полководцу Василади. Его вдовствующая мать и сестры переехали в особняк в городе Бат. Матушка не жаловалась, но сестра Елена в своем письме, упоминая о переезде, дважды подчеркнула фразу «тридцать футов» – такое расстояние было между их комнатами в новом доме. Когда он думал о стесненных обстоятельствах, в которых приходилось жить его матери после просторного замка, он терял хладнокровие, шел на риск, и гора закладных на карточном столе неумолимо росла.

Пробиваясь сквозь волны к Дувру, «Редемшен» скрипел и вздрагивал, отчего фонарь в прокуренной кают-компании покачивался под низким потолком. Карта не шла, и Блэкстон посмотрел на здоровенного рыжеволосого и рыжебородого игрока напротив, Сэмюела Голдсуэрди. Он был одет в зеленую шелковую сорочку, которая блестела в неровном свете. Сэмюел усмехнулся. Похоже, он не умел ни умываться, ни проигрывать. Именно Голдсуэрди невинно предложил перекинуться в картишки. Несколько часов спустя после бесконечной изнурительной игры, не вынеся качки, два других игрока из числа пассажиров покинули каюту. За столом остались только Блэкстон и Голдсуэрди.