Давным-давно

Лиха беда – начать с начала,

Но не составит мне труда

Содрать из сказочных анналов

Два слова, тасканных немало.

Итак, начнём. Жила-была…

Жила-была в деревне русской,

На благодатной стороне,

Уже не помню точно где,

Семья Ильи. Жила негусто.

С утра до позднего заката

Отец и мать, впряжась в соху,

Тихонечко ругаясь матом,

Кляли проклятую судьбу.

Их сын, Илья, мужик в расцвете,

Днём из избы не выходил,

И в окружении кадил,

Сидел, как пень, на табурете.

Бедою сердце донимал:

Уж тридцать лет хуй не вставал…

Собою ладен, крепок силой,

С тоской глядел порой в окно

Как бегает со смехом мимо,

Виляя ляжками игриво,

Стадами местное блядво.

В который раз по ним вздыхал

И член рукой без толку мял.

Куда там выйти на гулянье!

Да и не звал его никто.

Когда не долбит долото,

Кому он нужен на свиданье!

С трудом снося такой позор,

Он лишь у окон вёл дозор.

А вечером, хлебнувши браги,

Набравшись, наконец, отваги,

Тайком он крался со двора

И где-то шастал до утра.

Скажу тебе, читатель, прямо:

Прокравшись тихо в ближний лес,

Великовозрастный балбес

В кустах сидел и ждал упрямо,

Когда ж кого-то из подруг

Сюда потрахать приведут.

И жадно, чуть дыша, смотрел,

Как совершался беспредел.

Потом не спал, вздыхал на лавке,

В который раз рукою в плавки

Залазил… Член лежал спокойно,

Размеры соблюдя достойно.

И, потерявши интерес,

На жизни он поставил крест.

На том бы кончился рассказ,

И мы расстались бы сейчас.

Но, видно, есть на свете Бог,

И случай вдруг Илье помог.

Однажды хмуро, как всегда,

Сидел Илюша у окна,

Весь погружён в свои печали…

Тут в дверь тихонько постучали.

Илья открыл – и обомлел.

Вот он, мечтаний всех предел!

В избу вошла краса-девица,

И, попросив попить водицы,

Устало стёрла пот с чела,

И у порога замерла.

Илья дрожащею рукою

Ей ковшик подаёт с водою,

А сам глазами девку жрёт,

И мысли чёрные ведёт.

И так и сяк её поставит,

То к косяку дверей приставит,

То в лавку головой упрёт,

То хуй ей за щеку суёт.

И понял вдруг Илья-мудрец,

Что в бабу втюрился вконец.

«Кто ты, красавица, откуда?

Русоволоса, полногруда… —

С тоской подумалось Илье. —

Эх, засандалить бы тебе!»

Но, вспомнив про свою беду,

Он опустил глаза долу,

Вздохнул и снова загрустил.

Девица же, воды попив,

Румянцем сразу залилась,

Повеселев, подобралась,

И улыбнулась так игриво,

Так ослепительно красиво,

Что наш Илья решил себе

Закончить жизнь свою в петле.