Подорожники
Вместо предисловия
Достигнув определённого возраста, человек начинает напоминать себе Швейка. В том смысле, что у него на каждый повод находится в запасе какая-то история или случай из жизни.
Вопрос только в том, хватает ли у него самоиронии, чтобы признаться в этом.
А то ведь бывает как? Уважаемый человек, филолог, к примеру, издаёт книгу мемуаров, и в ней с таким же пафосом, с таким же придыханием, как о каком-нибудь Шекспире, Байроне, или Гейне, – о себе любимом.
Нет, здесь мне решительно ближе Бернард Шоу, который честно признавался: «Я часто цитирую самого себя. Для пущего блеска».
И, кстати, ещё о Швейке. Недавно я впервые попал в Чехию, был в Праге и в Карловых Варах. Ну, что сказать о Праге? Злата Прага – этим всё сказано. Причём именно не золотая, а злата – для моего «русскоязычного» уха в этом слове есть какая-то особая душевность, какой-то особый шарм. Прага напомнила мне одну из тех редких женщин, которых можно счастливо любить всю жизнь, и, как мне показалось, её удивительная особенность состоит в том, что она готова отвечать тебе взаимностью, в отличие от других городов, возможно, даже не менее красивых.
Когда-то Чехов, побывав во французском курортном городке Биаррице, записал в дневнике: «Каждый русский в Биаррице жалуется, что здесь много русских».
В Праге, особенно в её историческом центре, повсюду слышится русская речь. Как-то к слову я спросил одного русского пражанина, как чехи относятся к Швейку, и был неприятно удивлён его ответом. Он сказал, что довольно прохладно, потому что никто не хочет ассоциировать себя с дураком. Особенно странным мне показалось то, что этот милый, образованный и, как говорят в подобных случаях, не далёкий от литературного творчества человек, свой ответ никак не прокомментировал.
Я подумал, что, если это действительно так, то, может быть, потому, что новое поколение, во-первых, не читало роман и знает о Швейке только понаслышке, а во-вторых, кто-то что-то слышал о левых взглядах автора и по неистребимой привычке бежать впереди паровоза не может ему этого простить.
А в Карловых Варах, на родине знаменитой «бехеровки», на улице Лазенской, этом Бродвее курортной части города, где русская речь не просто слышится, а только она и слышна, я встретил неунывающего бравого солдата Швейка. Он сидел, придерживая костыли, на лавочке за столиком и с явным удовольствием фотографировался со своими поклонниками. И, хотя я помнил предсказание журналиста, который не попал в бригаду своих коллег, отправлявшихся на строительство Турксиба, что в первый же день самый глупый из них купит тюбетейку, но всё равно не смог отказать себе в удовольствии тоже сфотографироваться со стариной Йозефом.
