Дэрриан против мрачного барона

С тех пор как Дэрриан, когда-то в прошлом разведенный фрезеровщик Арсений Семенович Вишня, впервые проснулся в Фрумосверде, минуло лет шестьдесят. Впрочем, это только согласно его ощущениям сильно постаревшего человека. На деле же попросту невозможно сравнивать течение времени здесь и у него дома. Там, в его родном мире, действует знакомое ему с детства летоисчисление. Здесь, где он теперь живет, все по-другому: длительность суток меняется в течение года, количество дней в каждом из пяти сезонов разное, да и всего их в году втрое больше, чем на его родине.

Открыв глаза тем памятным утром, молодой мужчина испытал весьма непривычную для себя смесь эмоций: удивление, испуг, скорей даже панику, и… восторг.

С испугом и паникой понятно – шутка ли непостижимым для себя образом вместо привычной общежитской комнатушки, которую он делил еще с двоими такими же приезжими работягами, оказаться в совершенно незнакомом месте. Да и удивиться вполне можно, по той же причине.

А вот восторг! Для этого нужно что-то большее, чем просто неожиданность с непонятностью. И это «что-то большее» было повсюду. Вызывала изумление сама обстановка, в которой он пробудился:

Вместо засаленных, серых обоев, оставшихся еще от позапрошлых жильцов, слабовато подсвеченные изнутри салатного цвета стены. Углы помещения сильно скруглены. Арсений, в то время он себя мысленно называл именно так, некоторое время глазел перед собой и по сторонам, лежа на спине. Все стены и потолок помещения, оказавшегося значительно больше его предыдущего жилища, слегка выгнуты наружу.

Под ним, кстати, вместо привычной койки, с продавленной панцирной сеткой, абсолютно ровное, широченное ложе с единственной спинкой у изголовья. Локоть, при нажиме, погружается в его поверхность очень не много, но лежать мягко. Под головой вместо подушки какой-то желтоватый пуфик из неизвестного материала, похожий на серединку от огромной ромашки. Да и одеяла, в привычном виде, не было. Точней Арсений был укрыт приятной на ощупь тканью, но стоило ему скинуть с себя это тонкое покрывало, как оно подлетело над ним и расправилось. Сев на ложе он только-только не доставал макушкой до висящего над ним куска материи, почему-то ставшего почти прозрачным.

«Странно все это, непонятно, – подумал Арсений – как-то уж очень на сон похоже».