ХОРОШО ДРАТЬСЯ ПО СУББОТАМ
Начала, заложенные в детстве человека,
похожи на вырезанные на коре молодого
дерева буквы, растущие вместе с ним,
составляющие неотъемлемую часть его.
В. Гюго
Я брожу по берегу заросшего камышом озера. Что-то ласковое, теплое, но давно забытое всплывает со дна моей памяти. Сколько лет прошло с тех пор? Пятнадцать? Двадцать? А может, больше? Агрессивный стандарт многоэтажек теснит остроту воспоминаний. Удивительная штука – память. То, что мы помним, иной раз становится столь же зыбким, как и то, что мы забываем. Иногда ветхая память усердствует, восстанавливая мгновения самой счастливой поры – юности. Я бережно храню каждый отдельный эпизод, перекладывая его с места на место, то роняя, то вновь подбирая.
Шурша столбиками засохшей ромашки, ко мне подошел чумазый мальчишка лет тринадцати. Блеснул пугливо-любопытным птичьим взглядом.
– Дяденька, что ты здесь ищешь?
– Позавчерашний день, – усмехнулся я.
– Зачем?
Я ему не ответил. Было совершенно ясно, что невидимая нить жизни, связывающая меня с прошлым, может порваться, если ее дать подержать – пусть ненадолго – кому-то другому.
Я достал из кармана пачку ментолового Dunhill. Щелкнул зажигалкой. Сухой, вечерний воздух разбавился ароматным дымом.
Солнце палило нещадно. Над рекой колыхалось марево, словно тонкий бесцветный тюль у открытого окна. Неповторимый запах болотных испарений неотступно висел над нами. Мы – это пятеро друзей, идущих купаться на родниковое холодное озеро. Путь наш пролегал через обмелевшую, заросшую камышом речку. Засохшая грязь взялась коркой и приятно покалывала босые ноги. Шли мы очень осторожно, боясь наступить на одну из многочисленных ос, занятых поиском живительной влаги. Своими босыми ногами мы ощущали благосклонность тёплой земли к столь безалаберным и праздным недорослям. В зарослях камыша резко кричали болотные птицы. Полдень. Но нам не было жарко: когда человек молод и здоров, он не ощущает такой мелочи. Школьный год остался позади, впереди – три месяца летних каникул, и этот, ничем не заполненный, период времени делал нас бесконечно свободными и счастливыми. Цвели вересковые поляны, в звонком серо-голубом небе кружили стаи ласточек. Время от времени они опускались и стремительным росчерком проносились над протоками, заросшими осокой и кувшинками.