Южные пустыни. Где-то на границе с Пастью Пекла
Лето 940 года со времен Великого Раскола
Песок.
Жесткий и грубый. Гонимые восточным суховеем песчинки впивались в незащищенную кожу, путались в волосах, забивались в складки одежды.
Издавна все знают, что пустыни несут только смерть. И неважно, от обжигающих ветров или набегов дикарей из племени гхануров. Смерть – она всегда смерть. От копья или жажды. От жала скорпиона или в зыбучих песках. В этих землях можно найти себе смерть по вкусу.
– Гойтасир-хан!
Громкий топот босых ступней по голым скалам мог означать только одно: кто бы ни приближался, это не враг. В этих землях не принято убивать друг друга лицом к лицу. Да и какой смысл, если вонзить в спину пропитанный ядом кинжал было безопаснее и действеннее?
Смерть – она всегда смерть.
Но Гойтасир не собирался принимать ее этим днем. Сегодня он станет ее посланником.
– Гойтасир-хан! Мы готовы.
Сегодня особый день. Кровавый бог требует жертв. Сегодня он взойдет на ночном небосводе в одиночестве, и озарит мир волной безумия и насилия. Гойтасир станет тем, кто принесет богу головы врагов. И получит в ответ его милость.
Гойтасир оголил лицо, откинув края платка на плечи. Узкий разрез темных, как сама ночь глаз придавал лицу суровый вид. Облик вечного напряжения и готовности пролить кровь. Он и правда всегда был готов проливать кровь. Слабому духом и телом не протянуть долго в бескрайних степях. И потому Гойтасир стал сильнее сильных, ловчее быстрых, умнее хитрых. Но одного ему еще недоставало. Сегодня ночью он станет величественней великих. Однако прежде оставалось получить милость кровавого бога.
– Не зови меня так, Кхарбел, – бросил Гойтасир, не поворачивая головы. – Я еще не принял бразды правления.
– Час близится, мой вождь.
Гойтасир вздохнул. От движения собранные в косу длинные черные волосы змейкой затрепетали по буграм его мускулистой спины. Горячий ветер всколыхнул ожерелье из костей, что свисало с толстой, словно дерево, шеи. По серой, почти пепельной коже, скатилась капелька пота.
Хотелось пить.
Но сейчас жажда его не тревожила. Гойтасир не сводил взгляда с барханов на востоке. Бурный ветер срывал их верхушки, взвивал в воздух песчаные облака. Насколько хватало глаз, простиралась выжженная пустыня. Она пахла солнцем. Пылью. И смертью. Совсем скоро желтые пески покраснеют от крови.
