Женщины, независимо от возраста и социального положения благоволили моему дяде. Да что там благоволили? Они его обожали. Всегда щегольски одетый, с безукоризненной осанкой и неизменной тростью в руке, он расточал улыбки, питая напрасные надежды дородных матрон и вызывая яркий румянец юных гимназисток. У нас в семье о его любвеобильности и успехах у противоположного пола ходили легенды. Поговаривали, что он соблазнил ни одну герцогиню и не раз стрелялся на дуэли с ревнивыми мужьями. Я скептически относился к этим домыслам. Чем еще заниматься в нашей глуши, как ни досужими разговорами? Я знал дядю в основном понаслышке. Он редко наносил нам визиты, что было вполне объяснимо. У нас было скучно самим домочадцам, ни говоря о столичных жителях. Каждый развлекался как мог. Женщины перемывали косточки друг другу и каждому, кто попадал на их острый язычок. Папенька увлекался охотой. Своему увлечению он отдавался со страстью одержимого, спуская весь небольшой доход с имения на собак, лошадей и прочие необходимые атрибуты. Дядя охоту не любил, поэтому откровенно скучал, развлекая дам столичными новостями, а детишек – байками. Я к детишкам в силу возраста уже не относился, да и вообще рос парнем замкнутым, хмурым и необщительным.
В свой последний визит дядя, чтобы заполнить образовавшуюся паузу в разговоре, обратился ко мне:
– Где собираетесь продолжать образование, молодой человек? – Дядя величал меня не иначе, как «молодой человек». То ли имени не помнил, то ли по какой другой, ему одному ведомой причине.
– Не определился еще, – буркнул я.
– А что вы можете порекомендовать, beau-frère? – встряла маман, кокетливо изогнув бровь.
От ее французского меня передернуло. Дядю, наверняка, тоже, но у него хватило такта этого не показать.
– Ну, в столице много образовательных учреждений, – промямлил он. Я физически ощущал его замешательство, и мне стало неловко за маман, затеявшую этот разговор.
Дядя ловко перешел на другую тему, но за ужином папа́ возобновил беседу на неприятную мне тему. Одинокий, в летах, один в огромном доме – у родителей не возникало сомнений по поводу того, где я буду жить. Мы с дядей не были особо близки, и я чувствовал неловкость, но родители отмели все мои робкие возражения.
– Денег нет, – отрезал отец. Мы с мамой переглянулись, отлично зная, куда уходят все деньги. Но, зная взрывной характер отца, мы промолчали.
