– Ты думаешь, что мы с тобой чем-то отличаемся? Тебе, сосунку, всего 16 лет. Ты полон мечтаний, наглости, эгоизма. Все это недостижимо – ни твои мечты, ни твои желания. Тебе остается одно – постигать этот мир из окна больничной палаты в перерывах между химиотерапиями, а еще дальше – с испачканного тобой же матраса больничной койки.
Твоя будущая, заметь, еще будущая, смерть тебя пугает так, что ты долго не можешь уснуть. Ночной страх тебя гложет каждый раз от того, как ты представишь себе, что умрешь, а это все вокруг останется. ТЕБЯ не будет!!! Страх – единственное, что живет в тебе с тех пор, как ты узнал, что у тебя рак. И это единственное, о чем ты можешь сейчас думать. Почему именно ты, почему у тебя, почему с тобой?!
Ты требуешь к себе особого отношения, жалости, внимания. Но даже это скоро перестанет тебя волновать, потому что, в конце концов останется одна только боль! Боль в каждой клеточке твоего еще юного, но уже насквозь дряхлого тела. Один на один ты и твоя боль. Не будет иметь значение даже то, насколько испачкан твой матрас, насколько невозможна вонь, исходящая от тебя, насколько ты сам становишься нечеловечески, невыносимо страшен, когда кричишь. Для тебя это все не будет иметь значение. Только одна твоя боль наполнит тебя, и с ней ты останешься до конца своих минут, даже когда тебе будет трудно дышать, когда твое сознание будет проваливаться в спасительное беспамятство, последнее что тебя покинет – боль!
Ты думаешь, что мы с тобой разные, потому что я не испытывал таких разочарований как ты в своей короткой жизни? Ты думаешь, что мне легче и у меня не болит? Да что ты знаешь о боли, пацан? Я живу с ней уже четыре года. Иногда мне кажется, что я с ней родился, потому что первое, что я помню из своего раннего детства, это свой надрывный плач.
Отчаяние стало моим Я. Каждый раз, когда рушились мои мечты, планы, когда меня предавали, когда я узнавал подробности своего рождения, подробности жизни, я каждый раз спрашивал себя: почему я? Почему это произошло со мной? Ответа не было, и я начал привыкать, я начал спокойно ждать очередной приступ отчаяния и внутренней боли. И чем лучше я был к ней готов, тем сильнее был приступ, тем изощреннее становились обстоятельства жизни, тем безразличнее ко мне был окружающий мир.
