Быть счастливым страшно, а также крайне сложно. Ведь для этого необходимо понять некоторое количество вещей. Первое: счастье в моменте, это миг, он не может длиться вечно; второе: счастье не зависит от кого-то или чего-то внешнего, это – внутреннее состояние1; третье: чтобы быть счастливым, нужно находиться «здесь и сейчас» – не в прошлом или будущем, а вот прямо сейчас, здесь, читая эти строки; ну и четвертое: необходима смелость, нужно быть достаточно бесстрашным, чтобы вопреки всему и всем (в том числе родительским) установкам стать счастливым человеком. Вам простят что угодно, но не счастье, вас всегда будут тянуть вниз, уравнивая с собой – поэтому придется поступиться окружением, а это очень большая смелость. Так что быть счастливым – очень трудно, подумайте, прежде чем начинать!
«Человек чувствует себя неудобно, рассказывая о себе,
дайте ему маску, и он расскажет все!»
Оскар Уайльд
***
Я подсоединила резиновый шланг к выхлопной трубе и, приоткрыв заднее окно, впустила струящийся шипящий газ в автомобиль. Предварительно проверив герметичность машины, заблокировала все двери нажатием одной кнопки. И включила любимую музыку, не буду называть группу, хотя она очень популярна, дабы не марать их имидж самоубийством. Отравленный воздух заполнял все пространство, дышать становилось трудно, но я и это предусмотрела, выпив пару таблеток снотворного вместе с вином, дорогим, естественно, еще не хватало экономить на своей смерти. Когда жизнь безразлична, выход очевиден. С самого детства я считала самоубийство силой, только сильная Катерина могла сигануть с обрыва в пропасть у Островского в «Грозе». А потом, став взрослой, я точно знала, что убийство себя – есть проявление слабости, сильные сражаются, слабые бегут. Я хотела сбежать. Мне было больно, страшно, я считала, что происходящее со мной несправедливо, не собиралась потакать обстоятельствам и решила сама выбрать конец. Руки тряслись, когда я приматывала шланг к трубе, я постоянно смахивала слезы, думая о близких, которым придется все это пережить, их мне было жаль. Единственный, кого мне не было жаль –я. Я даже наслаждалась этим самонаказанием, в отместку Богу и своей судьбе, и старательно прикрепляла скотчем резину к железке. О чем думают самоубийцы в моменте – да ни о чем – себя жалеют, плачут или просто засыпают, как я. Веки стали тяжелыми, и я их закрыла, вдохи делались все сложнее и сложнее. Наблюдая какое-то время темноту, я подумала, что так теперь и будет, и за чертой ничего нет. Иногда мне казалось, что я уже родилась сложной и грустной, одинокой и несчастной, а может быть – это я сама себя такой придумала… Темнота была такой черной, что стало невыносимо, и я попыталась разомкнуть веки: удалось мне это не с первой попытки. Глаза слезились от газа и снотворного, меня тошнило, трясло, а еще я была дезориентирована. Тело не слушалось, но мне удалось заставить руку дернуть за дверную ручку, машина автоматически разблокировалась (спасибо немцам), и я вывалилась на землю. Авто я припарковала в отдаленном лесном массиве, на земле которого сейчас и лежала. Хватая ртом воздух как рыба, я перевернулась на спину и увидела звезды. Меня будто пронзило током: я смотрю на самое величайшее «изобретение», являясь потрясающим созданием во всей вселенной, и это создание я только что пыталась убить. Зазвонил телефон. Поздней осенью рано темнеет, и я удивилась незнакомому номеру, звонившему, как мне казалось, ночью. Еле ворочая языком, я ответила на звонок. Услышав незнакомое «здравствуйте» и извинения по поводу столь позднего звонка (мне насилу удалось рассмотреть, что часы показывали почти десять), девушка в трубке пояснила, что меня хотят пригласить на очень интересную должность, но для этого нужно переехать в другой город. Говорить мне было сложно, и, сославшись на отравление, я пообещала перезвонить завтра.
