Удивительно как быстро природа просыпается от зимнего сна. Дни становятся с каждым разом все длиннее, а солнце начинает прогревать промерзшую почву. Полуденные лучи заполняют все пространство в доме, нет места в маленькой избушке, где могла бы спрятаться тьма.
Отражаясь от холодного метала, на стенах проявлялись различной формы солнечные зайчики. В них можно было увидеть сказочных животных, замысловатые фигуры. От лампадки, на которой была сетка, отражая свет, возникали треугольники, их можно было сравнить с пастью волка.
Один из таких лучей разбудил сладко спящего на печи Ваню, заставляя его в полусне жмуриться. Сон почти ушёл, но желание поваляться подольше заставляло его ворочаться. Ваня потер глаза, зевнул и потянулся. Спрыгнув с печи, он стал ходить по дому, бормоча:
– Ты где? Не пришла ещё?
Дома кроме него никого не было. Убедившись в этом он открыл дверь и тёплый ветер обнял его. Ваня принялся за домашние дела. Надо было вылить воду из корытца под лучиной. В чистой воде как не всматриваясь он не мог углядеть своего лица с рассыпными веснушками и золотистыми кудрями. От огорчения он застучал ногами по полу и на воде поплыла рябь. Ему надо было еще смахнуть пепел и мусор с пола, заправить бабушкину кровать. Иван за работой шмыгал носом, изображая свою бабушку, и время от времени причитал себе под нос что-то не внятное.
Когда работа была сделана, он стал играть с деревянными фигурками на крыльце, поглядывая на стоящий рядом лес. Игра в тень сегодня не получалась. Ему не удавалось вывести свою тень на стену изображая руками зверей. Притомившись от игр теплый ветер его убаюкал, глаза медленно стали слипаться, голова потяжелела и стала клониться к двери.
– Ваня, Вааня, пойдем в избу, холодно становится, темнеет – сказала бабушка нежным голосом, приподнимая внука. Прихрамывая на левую ногу она повела его в дом. Ваня обнял бабушку:
– ты пришла ба? Я так долго тебя ждал.
– пришла, пришла! Скорее давай в дом, тебе нельзя мерзнуть.
Зайдя бабушка посадила внука возле стола и принялась хлопотать прибирая разбросанные игрушки.
Агафье было за семьдесят, лицо и тело было изрезанно глубокими морщинами. Пепельного цвета волосы были аккуратно собраны под косынкой. Жизнь с ней играла не поддаваясь. Все что у нее осталось – изба и любимый внук, в котором она души не чаяла.
