Голос крови

Буржуи, дворяне, аристократы, богачи – как их ни назови, но все эти люди должны уяснить, что больше не смогут жить как паразиты. Псу не нужны блохи, это блохам нужен пес. А псу нужна стая. И мы всей стаей ставим условие: общее равенство и братство. А тех, кто откажется принять новый порядок, – в ссылку.

Гюстав Фиори, 1872

1899 год, город-государство Лариспем

Два женских силуэта скользили по затененной стороне улицы. Передвигались вдоль стен, сворачивали в неприметные закоулки. Если встречали зажженные фонари, то бежали, стремясь поскорей миновать освещенную часть тротуара. Аэростаты Стражи величаво плыли над городом: их прожекторы освещали стены домов, и самое главное было – увернуться от этих лучей. В соседнем переулке висели огромные портреты управительницы Лариспема и ее первого советника. Казалось, они провожали мародерок строгим взглядом.

– Пришли! – прошептала одна. На вид ей было лет пятнадцать. Девушка была крепкой, темнокожей, вся в черном. И не разглядеть в темноте – только жемчужинки в косах поблескивали, оказавшись в свете лучей. Мародерка указала на ржавые ворота, запертые на цепь. Густой плющ обвил дверные петли и кованые изгибы решетки.

– Наконец-то! – задыхаясь, проговорила ее спутница. Одета она была точно так же, разве что отличалась большей упитанностью. – Как ты собираешься войти? – спросила она, стараясь успокоить дыхание.

– Перелезем через ворота.

– Нет! Только не я!

Но первая мародерка, легко подтянувшись, уже ловко перемахнула через решетку. Пара секунд, и она почти бесшумно приземлилась с обратной стороны.

– Либертэ![1] Давай сюда!

Девушка измерила стену взглядом. Упав, можно и шею сломать, но отступать было поздно.

Она набралась смелости, попыталась сделать то же, что ее спутница. Главное – не смотреть вниз! После нескольких тяжких минут девушке всё же удалось перелезть через решетку. Она неловко спрыгнула на давно не стриженную траву. Вокруг как будто стоял лес, а на самом деле – сильно запущенный сад. Сухие листья густым ковром устилали землю, нельзя было разглядеть ни одной дорожки. Живые изгороди, за которыми годы никто не приглядывал, превратились в непроходимые заросли. Посреди поляны красовалась женская статуя с отрубленной головой. Она протягивала руки к незваным гостям.

– Ну и местечко! – пробормотала та, что звалась Либертэ. – Здесь, говорят, живут привидения.