Пролог
Ушер, ухмыляясь, наблюдал, как
старший возничий каравана безрезультатно пытался заставить двух
мальчуганов, примкнувших вместе со старым наёмником к каравану в
столице герцогства, вымыть его лошадь, запряжённую в повозку, к
которой они были официально прикреплены. Ездовое животное тоже с
интересом наблюдало, как разворачивается нешуточная словесная
баталия между пацанами в обносках и дородным молодым парнем,
дальним родственником хозяина каравана. Ушер удивлялся
изворотливости пацанов, и не только их вёртким движениям, не
дававшим схватить себя за шиворот разошедшемуся не на шутку
возничему, но и то, как один из них колко подмечал все недостатки
их обидчика и озвучивал вслух.
А ведь, и правда, обидчика. Как
раз свою тягловую силу они обиходили, как полагается, с умением и
сноровкой, вот только этому маленькому начальнику показалось этого
мало, и теперь он пытался заставить обслужить и коня своего дружка,
щуплого долговязого паря с вечной глумливой улыбочкой на губах и
блеском хитрых маленьких глазок. Что интересно, этот Свищ, хоть и
выглядел в глазах нормальных мужиков жутким уродцем, но вот
женщины, как раз имели своё отличительное мнение по этому поводу, и
вниманием тощий погонщик, точно обделён не был. Но какой же он был
ленивый, а коль ленивый, то и изобретательный.
Парнишки не единственные дети в
караване. Много семей переселенцев примкнуло к каравану на
положении работников, а кто и охраны, и детей в семьях было
предостаточно и работали ребята, за то время, пока наёмник
путешествовал с караваном, наравне со всеми, а то и больше. И
только эта немногословная и слишком угрюмая для детей парочка,
стояла особняком от всего скопа пацанвы. В работе не участвовали, в
играх с детьми тоже. Одетые в жуткие обноски, грязные и без
какой-либо обуви, эти два мальчугана вели себя со всеми, словно
короли в изгнании. Более старшие ребята, буквально на второй день
решили приземлить мелкоту, но не тут-то было…, не догнали, а вот
кто оказался слишком упёртым и длинноногим, сейчас щеголяли
хорошими такими синяками на пол-лица. Такая расправа с детьми не
добавила участия и внимания в судьбе ребят, со стороны мамаш
побитых детей, и понимания их отцов и старших братьев. В
конечном итоге, купчина запретил даже подкармливать ребят, объявив,
что любая еда для них теперь только за выполненную
работу.
