© Алюшина Т., 2021
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021
* * *
Свечение заполонило собой все вокруг и было столь интенсивным, столь ослепительно ярким, что, казалось, поглотило, растворило в своем сиянии пространство, время, запахи, звуки, саму материальность как таковую, оставив Яну лишь способность ясно, четко мыслить и испытывать-переживать в разы усилившиеся, мощные эмоции и чувства.
Это чудесное, нереальное сияние не слепило, не вызывало страха или болезненных, неприятных ощущений своей небывалой, какой-то неземной насыщенностью – нет, наоборот, от него исходило и накрывало, обволакивая, ощущение чего-то бесконечно теплого, успокаивающего, искристо-радостного, сродни переполняющему чувству восторженного абсолютного счастья, которое своим еще незамутненным сознанием могут испытывать только дети. И что-то еще, что-то еще… давно позабытое, утраченное, но такое родное, такое потрясающе правильное, истинное изливалось на него от этого удивительного свечения.
Вдруг в самом центре светового потока, словно из какого-то дрожащего зыбкого марева, стали проявляться неясные очертания некой смутной фигуры, будто от чего-то огромного, непостижимого и всеобъемлющего отделилась малая толика, обозначившись чуть более плотным, размытым контуром. Фигура не стояла на месте, а плавно приближалась, и чем ближе придвигалась она к Яну, тем отчетливей проявлялись детали ее облика, и он смог рассмотреть, что это зрелый, благообразный, скорее даже величественный мужчина в свободном светлом одеянии до пят с длинными рукавами.
Но, даже оказавшись рядом, он все так же оставался словно в тени – нечеткая, чуть подрагивающая контурами в мареве сияния фигура и неуловимые, размытые черты лица. И лишь удивительные пронзительно-голубые, глубокие, непостижимо мудрые глаза и столь же мудрая, немного печальная улыбка мужчины были видны настолько четко и ясно, что, казалось, этот взгляд и эта улыбка проникают в само сознание…
– Не меняют жизнь наполовину, Ян, – раздался у него в голове тихий, наполненный легкой иронией, светлым сопереживанием и великой мудростью голос. – Ты же не лечишь половину болезни или полраны только потому, что всю сразу исцелять страшно.
– У меня нет страха, – возразил Ян.
– Да, – согласился наставник, улыбаясь бесконечно доброй, понимающей и чуть ироничной улыбкой, – теперь в тебе нет страха смерти, страха боли, страха потери материального. Ты преодолел эти страхи, принял и постиг конечность всего земного и сумел подняться над болью. Осталось преодолеть страх перед жизнью.
