Невский проспект

Дикость, подлость и невежество не уважают прошедшего, пресмыкаясь перед одним настоящим.

Александр Пушкин

Зачем улица, если она не ведет к храму?

Тенгиз Абуладзе. Фильм «Покаяние»

На земле была одна столица. Все другие – просто города.

Георгий Адамович

История для меня гвоздь, на который я вешаю свою картину.

Александр Дюма

На форзаце: Невский проспект у Аничкова дворца. 1830-е. К. К. Гампельн

На нахзаце: фото Владимира Ключарева.

Даже и тем, кто никогда не бывал в Петербурге, известно: Невский проспект – главная улица города, рожденного, чтобы стать столицей великой империи, потом названного городом трех революций и, наконец, получившего титул культурной столицы России (возможно, в порядке компенсации).

А уж те, кто живет в этом городе или приезжал сюда хоть раз, знают: Невский – неотразим. Правда, придирчивые знатоки, склонные поверять алгеброй гармонию, случается, недоумевают: чем он берет, чем порабощает сердца? Ведь не назовешь его образцом совершенства: рядом с шедеврами уверенно чувствуют себя вполне заурядные, а то и раздражающие, не выдерживающие строгой критики постройки…

В чем же тайна его магии? Разгадать ее пытались многие. Но, мне кажется, удалось это человеку, столь же сложной душевной конструкции, что и весь этот странный, вымышленный город, который Невский проспект то ли рассекает пополам, то ли, наоборот, скрепляет. Имя этого человека – Николай Васильевич Гоголь. «Невский проспект есть всеобщая коммуникация Петербурга. Здесь житель Петербургской или Выборгской части, несколько лет не бывавший у своего приятеля на Песках или у Московской заставы, может быть уверен, что встретится с ним непременно». Кажется, Гоголь всего лишь о житейском: о коммуникации между людьми, живущими в едином пространстве и времени. Но с годами эта бытовая роль главного проспекта Петербурга если и не уходит вовсе, то отступает перед ролью мистической: он стал связующим звеном между временами – удивительным образом сохранил память о тех, кого пришлось ему видеть в течение всей своей трехсотлетней жизни. Сохранил, а потом перемешал и объединил. Так и живут они теперь вместе: Франческо Бартоломео Растрелли и Иосиф Бродский, Гоголь и Хармс, Милорадович и Говоров, Глинка и Шостакович, Репин и Аникушин, Некрасов и Горький, Менделеев и Пирогов, Достоевский, Белинский, Блок и, конечно же, Пушкин.