Русь моя. Книга 16

Как предательства даль,

Изменила лицо.

Что и было там жаль,

Все давно поросло.

Вековою травой,

И морщинами дней.

И смеясь над собой,

Ты не помнишь о ней.

Ночи жгут поцелуй,

И сгорая свечей.

И ревнуй не ревнуй,

Неспокоен душой.

Одеяло, кровать,

Дребезжит тишина.

Ну и сколько искать,

Там твоя ведь вина.

Растворилась в вине,

За бокалом бокал.

И пятном на стене,

Тени старой оскал.

Одиночеством лет,

Уходящих секунд.

И ромашек букет,

Твою боль разорвут.

И кусочками мгла,

Проникая сквозь щель.

Ну и как ты могла,

И открытая дверь.

Проскрипит невзначай,

Запах прошлой весны.

Задубела печаль,

Да и мысли пьяны.

Не спешил ты на зло,

Отвечать невпопад.

Где-то рядом добро,

Его нужно понять.

Где предательства тень,

Полоснет по лицу.

Ты, сжимаясь в кремень,

Промолчишь пошлецу.

И ударом удар,

Не спешишь отбивать.

Целомудрия дар,

Не сумев разгадать.

Попрошайками дни,

Завернули в подъезд.

Догорают огни,

И нести тебе крест.

Спотыкаясь, ползти,

Но, не пятясь назад.

И теряя найти,

Как всегда, наугад.

Там, где русский авось,

Наполнял тишину.

Тебе плохо жилось,

На тебя и вину.

Возложили за то,

Что ты жить не хотел.

Превращаясь в ничто,

Но всему есть предел.

Уютных кабинетов тишина,

Журчанием словесные потоки.

Стекают вниз, где бездной глубина,

И устья превращаются в истоки.

И реки изнывая немотой,

Водой своей не наполнили годы.

И голос оказался под пятой,

Погибли, не пробившись ещё всходы.

И слух забился пробкой там в ушах,

И видимость зеркальными очками.

На головы прольётся тот ушат,