Посвящается Айнави, благодаря которой эта история началась. Ей же, за то, что она продолжилась. Спасибо, дорогая, твоя поддержка бесценна!
Stellas nimis amo, ut noctem timeam.1
События, описанные в этой книге, являются художественным вымыслом. Упоминаемые в ней имена и названия – плод воображения автора. Все совпадения с реальными географическими названиями и именами людей случайны, а религиозные отсылки трактованы в угоду сюжету.
Роман представлен в новой авторской редакции и включает в себя дополнительные эпизоды, которые не вошли в первое издание.
Господи, как же больно.
Каждый дюйм тела скручивает в спазме. Мутнеющий взгляд с трудом фокусируется на подушке безопасности, которую при столкновении выкинуло из руля. В салоне кружит мелкая пыль, пол усыпан осколками лобового стекла.
– Тимми… – одними губами шепчу я.
Сзади не доносится ни звука. Надеюсь, младший брат в порядке. Я точно помню – он был пристегнут.
– Андреа… – хриплю я, но мачеха тоже не отвечает.
Кровь заливает глаза, я пытаюсь стереть ее с лица, но руки не слушаются. Я словно парализована – не могу ни обернуться, ни закричать. Даже сделать вдох не получается. Ремень все еще удерживает меня на водительском сиденье, а из динамиков льется чарующая песня Селин Дион:
«Пусть прольется дождь, и смоет мои слезы.
Пусть это заполнит мою душу, и отбросит сомнения.
Пусть упадут стены для нового солнца.
Новый день настал»2.
Какая жестокая ирония, ведь мой день, похоже, закончен. Я больше не чувствую тела – боль растворяется вместе с сознанием. Нет ни искореженного «шевроле», ни черных полос от шин, тянущихся через разметку, ни шума ветра, раскачивающего верхушки деревьев.
– Иви, – слышится сквозь туман голос Андреа – кажется, она пытается меня вытащить. – Прошу тебя, очнись!
Говорят, что перед смертью вся жизнь проносится перед глазами. Это неправда, я ничего не вижу. Мозг лихорадочно цепляется за затихающие звуки, и вскоре их выдавливает темнота.
Я медленно открываю глаза.
В затылке ноющая боль, в рот словно насыпали горсть песка, руки сжимают смятый листок бумаги. Спросонья я не сразу узнаю на грязной салфетке почерк подруги.
Я, Глория Робертсон, находясь в здравом уме и твердой памяти, отдаю свою бессмертную душу создателю коктейля «Пекло».
P.S. И тело на пару ночей, если он вдруг заинтересуется.
