– Женя, слышишь меня?
– Не очень хорошо, Кирилл…
– Ты всё сделала, как я сказал? Отойди от компа. Что я люблю тебя, слышишь?
– Да, – застенчиво и счастливо ответила девушка, и он тут же её представил: стоит у окна в их маленькой квартирке – тонкая, длинноволосая, хорошая!
– Ты всё купила, что хотела? Я буду поздно вечером.
– Кажется, всё. Скорее бы ты, Кирилл, приехал, мне как-то не по себе.
– Приеду, Женечка, не сомневайся. Когда к тебе придут делать свадебную прическу?
– Завтра в десять. Кирилл! Мне звонила девушка, спрашивала тебя. Я сказала, тебя нет.
– Что ещё за девушка?
– Таня. Коротова, кажется.
– Рысь?
– Она сказала, что придёт. Вот уже в дверь звонит.
– Женя!
– Всё, всё, любимый, я тебе потом позвоню. Слышу тебя хорошо. Ты молодец. Целую.
Кирилл услышал гудки, но не сразу нажал кнопку. Его изобретение, головной телефон или телефон-наушник, работало замечательно на расстоянии более трёхсот километров, примерно настолько Кирилл уехал от невесты протестировать его. Завтра он женится, и ему хотелось войти в их общую жизнь с Женей не с пустыми руками.
Заработал телефон-наушник, и невольно Кирилл улыбнулся: Женя делала успехи – догадалась, как набрать его номер.
– Да, Женя. Слышишь меня?
– Кирилл, это я. Слышу очень хорошо, – такого голоса Жени он не знал, хотя кто ещё это мог быть, если опытный образец был только у неё и показывать его другим он настрого запретил.
– Я сказала, что позвоню. Мне твоя Таня всё объяснила. Я всё поняла, – последние слова Женя сказала уже похожим своим голосом.
– Что ты поняла, Женя? Я уже выезжаю.
– Всё поняла.
Она выключила и сняла с головы телефон. Пожелать ему счастья девушка не отважилась – не хватало ещё разреветься в трубку…
Когда Кирилл вернулся, было за полночь. Его невесты уже и след простыл – это было видно с порога. Когда женщина уходит, вольно или невольно она забирает с собой тепло, потому прежнее жильё и кажется бесприютным и необитаемым. Вот и квартирка, что они снимали чуть больше года, тотчас после ухода Жени превратилась в гостиничный номер – чистый, удобный, но чужой.
Кирилл чувствовал свою вину, но не мог понять: почему Женя-то так легко уступила Рыси? Не поверила ему? А Рыси, что бы та ни сказала, поверила?
