© Éditions Gallimard, 2019
© Т. Петухов, перевод на русский язык, 2020
© ИД «Городец», издание на русском языке, оформление, 2020
* * *
Посвящаю Зоэ-Ли
Принцип реализации у топлива объясняет отсутствие метафизики и воображения.
Жан Бодрийяр. Америка[1]
В тумане, едва различимо, словно маяк, помаргивает синим неоновое «горизонт» – неисправная вывеска склада напротив.
Ночь. Пьяный клиент ковыляет к прилавку, изрыгая:
– Куда катимся, м-м-мать? Где, черт возьми, поэты?
Что ответить? Что тут скажешь? Он прав. Куда подевались поэты? Пара покупателей, ищущих счастья на полках холодильника, опасливо косятся. Пьяный кричит:
– Барбара! Вернись! На помощь!
Те двое замирают с куриными сэндвичами в руках. Пьяный мужчина расплачивается за полный бак и пиво, что-то бормоча сквозь зубы. Я смотрю, как он уходит. В камерах наблюдения: будто хромой фламинго. Шорох автоматических дверей. Он зигзагом идет к своему авто у пятой колонки.
В Китае цифра пять – это Ву, ничто, пустота. Начало и конец всего. Это символ не-деяния, не-бытия, бензоколонщика.
Он заводит мотор и уносится вихрем. Его «Лэндровер» исчезает в окутавшей парижские пригороды американской ночи.
Выхожу покурить. Никого нет. Свобода. Легкость. Наконец-то безделье. Уже полночь. И тем не менее сквозь туман я различаю силуэт тяжеловеса. Стоит на грузовой парковке, в глубине.
Вдруг – мычание. Это корова. Корова мычит в ночи. Странная, поэтическая сила этого «му» в плотном тумане. Я замираю. Выжидаю. Клочья низких облаков медленно движутся, садятся на крышу заправки. Другое стадо туманных барашков трется о колонку номер три, расплывается свечением у неоновых вывесок, фонарей, поглощая все.
Бензоколонка – только туманное воспоминание.
Через пару минут снова мычат две коровы. Звук идет от большого грузовика. По окружной несутся машины: глухой шум. Дыхание. Дым от сигареты, повисшей у меня на губах. И снова мычание. Я думаю: до чего берет за душу этот коровий крик в ночи, – как брошенная в море бутылка. Что-то даже подкатывает к горлу. Я слишком чувствителен.
День сегодня такой же, как и все. Пять вечера. Особо ничего не делаю. На экране, висящем за стойкой, включил «Безумного Макса» 1979-го года, я кручу его с тех пор, как меня взяли на работу, стараюсь выжать квинтэссенцию, извлечь все метафизические, философские, религиозные выводы.
