Такое иногда бывает, с годами на это всё меньше и меньше обращаешь внимание. Это когда в хорошую ясную погоду жарким летом или весной, на Пасху, появляются кучевые облака. Ватные, огромные, и на первый взгляд, медленно меняющие свои формы. Там есть замки, головы, горы, странные и удивительно похожие на настоящие лица с реально изменяющейся мимикой. Стоит отвлечься, и картинка поменялась. Пока кому-то рассказываешь об удивительном сходстве, пока человек найдёт твой мираж, на этом месте уже нечто иное.
В августе 92 года прибыв к новому месту службы, я попал под руководство капитана Лошадяк. Суровая и яркая фамилия при первом же знакомстве подтвердилась и внешностью и нравом. Вся натура этого человека являла собой глыбу характера, которая была совершенно не испорчена резцами воспитательного процесса.
Огромная фигура, дремучие усы и недоброжелательный сверлящий взгляд. Фуражка сдвинута на затылок при любых обстоятельствах, как будто прибита к этому месту. Шинель всегда распахнута, даже на крепчайшем морозе, сапоги всегда пыльные.
– Кто тебя сюда прислал?, мне воспитатели не нужны. У меня вон воспитатель есть.
И он махнул в сторону огромного сейфа. Такие сейфы должны считаться недвижимостью. Кажется, что они были всегда. Дома строились, рушились вокруг них, а эти сейфы загадочным образом попадали внутрь разных помещений. Он достал из-за сейфа деревянную ошкурённую палку, довольно увесистую. Я сразу понял, что воспитывать придётся не только солдат, и приготовился к серьёзному противостоянию. Понял также, что победителем в этой схватке оказаться почти не возможно, это он мой руководитель, это он представляет меня всей части, а дружить с таким дремучим человеком нельзя. Нельзя же дружить с трактором на гусеницах, который ездит взад-вперёд, грохочет и кидается грязью.
Когда мы вышли на плац, это было моё первое построение в составе 4 роты первого станционного батальона, под руководством подполковника Савченко. Перед построением Лошадяк подозвал меня к себе и сказал:
– Смотри, лейтенант, – он указал рукой на гряду сопок, протянувшихся за Рембатом, выходящей из-за казармы и уходящих куда-то на северо-запад. Сопки имели унылый вид, с редкими соснами. Уходя вдаль, они становились темней. Деревья на их кромке редкими скоплениями, как волосы, клоками на голове дряхлого старика из американского кино, выступали на фоне неба. Удаляясь, сопки были похожи на полосу снижающейся длинной, неровной горы, а деревья складывались в фигурки. – Видишь верблюдов?, спросил Лошадяк.
