Не бойся смотреть в зеркало
Зубы стучали от холода. Софью пристегнули наручниками к решетке в дежурной части. Толстый полицейский ходил взад и вперед, сверкая на нее злыми глазами. Он резко остановился около девчонки. Что за дура такая! Четвертый раз принимаем. И опять, ведь, сбежит!
Софья Быстрицкая жила в детском доме с рождения. Педагоги и воспитатели не могли дождаться ее шестнадцатилетния, чтобы спихнуть свою воспитанницу, хотя бы, в училище, на полное довольствие государства.
Лет с десяти Софья начала убегать. Сначала редко, дальше – больше. А в последние два года полиция не успевала ее отлавливать и привозить обратно. Фамилию, данную ей в детском доме, она полностью оправдывала.
Софья и сама не знала, куда она бежит, просто, бежала в светлое будущее.
Но и будущее могло подвести. Кто сказал, что оно будет светлым? Но Софья надеялась на лучшее, и эта надежда согревала ее с каждым побегом все сильнее.
Полицейский отстегнул ее от решетки и пристегнул к своей руке. Он был шокирован. Вот что они все бегут? У этой ненормальной седьмой побег за год!
– Поехали! Болезная! И чего тебе не сидится на месте?
Она молча прошла за ним в машину и забилась в самый дальний угол на заднем сиденье.
Детский дом мирно спал и, только Вера Семеновна стояла под зонтиком на крыльце, ждала Софью.
Девочку отпустили только перед дверью в заведение, передав из рук в руки работнику детдома.
– До свидания! Спасибо вам! – робко проговорила Вера Семеновна.
– Уж лучше, прощайте! – хриплым басом ответил полицейский. Он быстро сбежал по мокрым ступенькам и растворился в ночи.
Дождь продолжал надувать большие пузыри на лужах, стучал в окна, долбил крупными каплями по крышам и никак не хотел прекращаться.
Девочку закрыли в подсобном помещении. Здесь стояли швабры, ведра, тазы, стройными рядами стояли стопки туалетной бумаги. На деревянных стеллажах лежали полотенца, скатерти, одеяла и постельные принадлежности. Вера Семеновна принесла раскладушку.
