Глава 1. Вспышка справа. Или слева.
Огненная хризантема распускалась, разворачивалась, точно щупальцами, шевеля багровыми и оранжевыми лепестками, простирала их к нему, тянулась за ним, мгновенно вырастая до невиданных размеров, быстро заполнив собой все небо, и даже тот кусочек пространства за спиной, куда он надеялся улизнуть. И, наконец, огненный поток догнал его, обнял и облизал, как карамельку, сдирая жгучим и шершавым языком защиту, покровы, кожу, все…
Свет, подумал он последнее, что подумалось перед тем, как погрузиться в огненную темноту. Но это была не мысль. И это была не тьма. В том бытии, поставленном на паузу, повсеместно бушевал огонь.
А потом снова возник свет.
Казалось, свет был всегда, был везде – и вокруг, и внутри, в нем самом.
Да что там, он сам был свет, просто не понимал и не осознавал этого, наверное, потому, что противопоставить свету было нечего.
Так было долго, было всегда. Он ощущал себя как чистое сознание, сгусток осознанности, плавающий в океане света. Ни чувств, ни эмоций, ни воспоминаний. Ни вчера, ни позавчера, ничто, нигде, одна лишь функция регистрации окружающего света. Очень утомительно, выносить этот постоянный свет. Как бы от него увернуться? Но – как от него увернуться?
А следом пришла боль. Он вспомнил, что и она существует в его мире, и лучше бы он не делал этого. О-о-о… Боль полоснула по глазам ослепительной вспышкой. Снова свет. Но теперь он состоял из боли. Боль и свет неразделимы. Боль есть свет. Свет есть боль. Он снова застонал: О-о-о-о… Боль не трансформировалась в звук. Звук не приносил облегчения. Но и сдержаться, не стонать казалось немыслимым делом.
– Он снова стонет, – впилось в сознание кем-то сказанное и вызвало у него раздражение. Зачем говорить очевидное, подумал он, зачем? Лучше помогите избавиться от боли, как-нибудь, хоть в малой степени. О-о-о-о…
– Вот, слышите? Опять!
– Слышу, конечно. И это хорошо, стонет, значит, еще жив.
– Как вы можете быть таким спокойным! Он же страдает! Надо что-то делать!
– Вы успокойтесь, милочка, все что могли, мы сделали. И я не знаю, чего больше сейчас вливается в его вену, физраствора или обезболивающего. Кстати, большая удача, что удалось поставить ему капельницу, при таких ожогах найти вену почти нереально. Почти нереально. К сожалению, при таких ожогах не испытывать страданий тоже нереально, нельзя. Вообще же, пользуясь тем, что он нас все равно не слышит, должен сказать, что при таких повреждениях кожного покрова прогноз на восстановление и выздоровление неблагоприятный. Пессимистический прогноз, не выживают с такими ожогами, понимаете? А ведь еще позвоночник…
