РАЛЬФ (в своём кабинете). Сейчас половина первого, Ногс?
НЬЮМЕН НОГС (высокий пожилой человек с выпученными глазами.) Всего только двадцать пять минут по… верному времени.
РАЛЬФ. Вы хотели сказать: «По трактирным часам». У меня часы остановились, – не знаю почему.
НЬЮМЕН НОГС. Не заведены.
РАЛЬФ. Нет, заведены.
НЬЮМЕН НОГС. Значит, перекручена пружина.
РАЛЬФ. Вряд ли это может быть.
НЬЮМЕН НОГС. Вряд ли.
РАЛЬФ. Ладно. (Прячет в карман часы.)
Ногс по-особому хрюкнул, и, погрузившись в мрачное молчание, начал медленно потирать руки, треща суставами и на все лады выкручивая пальцы.
РАЛЬФ. Я иду сегодня в «Лондонскую таверну».
НЬЮМЕН НОГС. Собрание?
РАЛЬФ (кивнул головой). Я жду письма от поверенного относительно закладной Редля. Если оно придёт, его доставят сюда с двухчасовой почтой. К этому времени я уйду из Сити и пойду по левой стороне улицы к Чаринг-Кроссу. Если будут какие-нибудь письма, захватите их с собой и идите мне навстречу.
Ногс кивнул. Хозяин оторвал взгляд от бумаг, однако, клерк не двинулся с места.
РАЛЬФ. Что ещё?
НЬЮМЕН НОГС. Вот это. (Медленно вытаскивая из кармана запечатанное письмо). Почтовый штемпель – Стрэнд, чёрный сургуч, чёрная кайма, женский почерк, в углу – К. Н.
РАЛЬФ. Чёрный сургуч? (Взглянув на письмо.) И почерк мне как будто знаком, Ньюмен, я не удивлюсь, если мой брат умер.
НЬЮМЕН НОГС. Не думаю, чтобы вы удивились.
РАЛЬФ. А почему, сэр?
НЬЮМЕН НОГС. Вы никогда не удивляетесь, – вот и всё.
Мистер Никльби вырвал письмо у своего помощника и, бросив на последнего холодный взгляд, распечатал письмо, прочёл его, сунул в карман.
РАЛЬФ. Именно то, что я предполагал. Он умер. Ах, Боже мой! Да, это неожиданность. Право же, мне это не приходило в голову.
