Ну ничего тут такого нет,
Что я не видел в другой войне –
Опять расколотый континент,
А значит, здесь мы еще в цене.
А на борту нарисован крест,
А я в кармане таскаю свой.
Но вот опять перемена мест,
Чужое небо над головой.
Алькор
Ихеру Симу не удалось догнать эскадру. Корабли исчезли, оставив на прощание радужную занавесь, и бывший адъютант Ена Пирана остался один среди врагов в своей спасательной капсуле. Хорошо, врагам было не до него. Пять крейсеров земного флота разворачивались над Нлакисом на фоне звезд, один из них занял низкую орбиту и описывал величавый круг над планетой.
Молодой гъдеанин помнил, как поступал с чужими спасательными капсулами адмирал. Погибать, попав немилосердному врагу под горячую руку, остро не хотелось. Судорожно схватившись за рычаги, он устремил капсулу прочь от землян – куда глаза глядят, только подальше. Это был момент паники, за который он позже себя корил. Вражеские корабли исчезли из виду, душенька адъютанта слегка успокоилась, мозги пришли в нормальное состояние… и он понял, что заблудился.
Спасательная капсула – не корабль. Консервная банка с простеньким управлением и небольшими запасами ресурсов – только продержаться, эвакуировавшись с гибнущего корабля, до тех пор, пока свои тебя не подберут. Никакой навигации, никаких опознавательных систем. Никакого оружия, разумеется. Жалкий передатчик. Дохлый двигатель. Никто его не заметил, и некоторое время он был счастлив. Пока не стала заканчиваться еда.
Вначале кончились запасы консервов, и Ихер Сим слегка заволновался. Потом – вода. Он включил передатчик, обшаривая эфир. Где же гъдеанская эскадра? Он думал, что адмирал соберет силы для ответного удара и вернется, чтобы разбить землян. Но время шло, а в эфире стояла равнодушная тишина.
А потом стал заканчиваться воздух.
Миг – и корабль уже в десятой доле светового года от того места, где вошел в прыжок. В мире за это время прошел месяц, но для тебя – лишь миг. Один вдох, один удар сердца.
Размытые дорожки звезд вновь стали точками, и Ччайкар Ихстл перевел взгляд с пульта на своего старшего помощника. Цхтам Шшер сгорбился в кресле. Он дышал тяжело, будто пробежал эту десятую светового года на своих двоих, и никак не мог отдышаться. Лицо бледное, потерявшее краску, словно у сумеречника, хотя Цхтам принадлежит к дневному клану. Повязка на голове промокла от крови.
