Пролог
Солнце ярко светило в своём зените, возвещая людям о том, что день уже был в самом разгаре. И неизменно напоминая рабочему люду, что все они должны пошевеливаться с утроенной силой, если хотят до темноты успеть со всеми своими повседневными делами.
Кто-то был занят в разгрузке только что прибывшего из деревень за городские стены товара со снедью, кто-то, трудился над забоем скотины, сдиранию шкур с только что освежеванных туш, заготовлению мяса в прок. Другие тащили все различный скарб в княжеский детинец, или забивали им до отказа продовольственные амбары. Все без исключения готовились к неминуемой городской осаде.
С самого утра, когда солнце ещё только показалось своим малым краем из-за линии горизонта, но сразу же начало нещадно палить плечи и спины укрывшегося в городе населения. А когда дело подошло к полудню, в то самое время, когда все должны были во всю заниматься своими делами, люди же почему-то наоборот, бросали это занятие. Те, кто тащил на своих плечах непосильную ношу, бросали свою поклажу прямо себе под ноги, другие переставали гнать нагруженные до отказа телеги с гонимым вслед за ними скотом, слезали с козел, видя только-только начавшееся вокруг них волнение. Беспокойно крутили вокруг своими взъерошенными головами, пытаясь определить откуда исходит источник всеобщей суматохи.
Другие же, в это время только высунув головы из своих домов и узнав в чём собственно дело, тут же выбегали из них на улицы, заслышав начавшейся снаружи волнующий их уши и будоражащий душу шум, до этого не похожий на спонтанно возникшую перепалку. Постепенно сбиваясь всей своей людской массой в огромную встревоженную толпу, неперестанно гудевшую на все голоса, похожую собой на только что разворошенный медвежьей лапой огромный муравейник.
Люди выходили отовсюду, от куда только это было возможно: выбегали из домов, открывая настежь ворота своих просторных дворов, тем самым увлекая за собой и всю свою дворовую челядь. Выпрыгивая, вылезая, выскакивая из все различных дворов, подворотен, щелей. Были даже такие, что спрыгивали с низко прилегающих крыш домов, и поддаваясь одному всеобщему порыву, моментально вливались тоненькими ручейками в набиравшего силу людской поток.
Когда же эта река окрепла на столько, что ей уже было без разницы, кто и по какому поводу начал в ней первую смуту, зародив тревогу в людских сердцах, начала двигаться прямиком к княжьему терему. И по мере того, как толпа к нему приближалась, попутно обрастая всё большим количеством народа, присоединявшегося и из отдалённых городских кварталов. Которые только заслышав долетевшие до них прискорбные вести, бросали свои дела и во весь дух неслись, чтобы разузнать подробности.
