Костя долго не мог уснуть. Ему постоянно что-то мешало. Сперва надоедливый комар, и он его полчаса ловил, потом оказалось, что одеяло слишком колючее, и он, ворча, искал в шкафу другое. А когда уже все вроде было в порядке, его стал отвлекать запах топленого молока. Он с детства любил его. И сейчас не мог уснуть, зная, что совсем рядом стоит крынка с этим лакомством. Константин еще несколько минут безрезультатно пытался уснуть, но сдался. Он выбрался из-под одеяла и тихонько прошел на кухню. Вот она, еще теплая, заботливо укутанная в пуховый платок. Немного поборовшись с совестью, Костя все же налил себе чашку и в довершение отрезал ломоть свежего домашнего хлеба. Он сел на табурет и с удовольствием, словно в беззаботном раннем детстве, принялся за ночной перекус. Вдруг его внимание привлекла газета, случайно забытая на кухне отцом. В ней на фото на развороте стояли люди в форме, и что-то говорилось о космической станции. Он вскользь просмотрел статью.
–Придумают же. Люди на орбите, да кто туда полетит.
Костя доел хлеб, насладился последним глотком топленого молока и, довольный, пошел спать. Уже засыпая, неожиданно вспомнил о станции. Вплетаясь в зыбкий сон, космическая станция неслась в просторах космоса и почему-то искала млечный путь, но это называлось Путь Топленого молока, именно такой аромат имел его сон.
В ЦУП пришла директива. Дальнейшая эксплуатация станции не целесообразна. Необходимо разработать план операции по управляемому сведению с орбиты и дальнейшему затоплению станции.
Резко включился свет. Денис недовольно заерзал в кровати. Он попытался натянуть на себя одеяло, чтобы хоть на мгновенье продлить сладкий сон. Но не тут-то было. Уже громыхал голос командира.
– Подъем, лежебоки!!! Здесь вам не бабушкина печь!!!
Денис поспешил выбраться из-под уютного, напоминающего дом, одеяла. Он машинально, еще даже полностью не открыв глаза, стал одеваться. Командир поблажек не дает, замешкаешься, сразу получишь наказание.
За сотни тысяч километров от Земли также начинался новый рабочий день. Международная космическая станция, почти полностью опустевшая, иногда легко вздрагивала, словно предчувствовала скорую кончину. Мерно жужжали приборы, перемигивались огоньками панели, старушка станция старалась до последнего выполнить свой долг. Люди уже давно покинули ее чрево , забрав все то, что посчитали нужным, станция готовилась к ликвидации.
