Призрак-40-2242. Литературный сборник

В жаркий знойный полдень, когда зыбкое марево трепетало над серой бетонкой, на одном из таёжных аэродромов произошло на первый взгляд незначительное событие: в полку появился новый летчик.

Он сошёл со штабного “ГАЗика”, поставил в густую пыль простенький фибровый чемоданчик и огляделся. Видимо обозрение местности не произвело на него никакого впечатления, во всяком случае, его лицо осталось равнодушным, что явно заедало водителя командирской машины рыжего как огонь и тоненького, как молодой тополек, Сашку Марченко.

– Сопки, товарищ лейтенант, – сказал он. – Да?! – удивился лейтенант. – А я думал площадь Маяковского. Где штаб?

– Направо, – мрачно сказал водитель, – от дороги два метра.

Коренному приморцу Марченко безразличное отношение к родному краю показалось оскорбительным и, сердито засопев, он открыл капот автомобиля.

– Лазят здесь всякие, – проворчал он, – а потом рояли пропадают…

И эти слова, для тех, кто его знал, означали высшую степень раздражения. Лейтенант отсутствовал недолго. О чем‑то разговаривая с командиром полка, он вышел на крыльцо штаба, который располагался в бывшем здании сельсовета. Новый, недавно отстроенный, был чуть дальше.

Сержант! – окликнул командир. – Отвезешь товарища лейтенанта к Пуштарику. Да скажи деду, чтобы не чудил.

– Скажу, – пообещал сержант.

– Ну, устраивайтесь, лейтенант. А завтра к восьми часам утра я вас жду.

– Чемодан поставил – и всё устройство. А что, дедок может преподнести сюрприз?

– Спешка нужна при ловле блох, – наставительно произнес командир, – а здесь суета не требуется. Не на один день прибыли. А дед… – командир усмехнулся, – нормальный дед, я, думаю, поладите.

– Разрешите идти?

– Свободны.

Дом деда Пуштарика стоял на краю деревни в окружении березок, черемухи и густых зарослей малинника. За домом тянулся огород, изрядно заросший, всё это великолепие было оцеплено старым покосившимся забором с проломленными кое – где жердями. От калитки к дому вела дорожка, выстланная прогнившими досками, постанывающими, когда на них наступали. Да и сам дом производил грустное впечатление своей ветхостью и старостью, несмотря на веселый солнечный день.

– Шикарные апартаменты, – сказал лейтенант. – Тут случайно не придавит по тихой грусти?

Марченко хмыкнул и отвернулся. Они открыли заверещавшую калитку и поскрипучим, и стонущим доскам вошли в дом.